Бессонница (др.перевод)
Шрифт:
Финальным па в этом танце обоюдной скорби был «Обмен сокровенными номерами карточек соцстрахования», и к этому моменту водителям уже, как правило, удавалось худо-бедно контролировать свои эмоции… до обоих наконец доходило, что никто не пострадал. Иногда даже случалось, что под конец водители жали друг другу руки.
И сейчас, похоже, был именно такой случай.
Ральф приготовился понаблюдать – тем более что его «наблюдательный пункт» располагался вполне удобно, меньше чем в ста пятидесяти ярдах от места аварии, – но когда дверца «датсуна» открылась, он сразу понял, что здесь все будет совсем по-другому: что все
Дверца не просто открылась, она распахнулась. Эд Дипно вышел наружу, а потом просто застыл возле своей машины. Его силуэт темнел на фоне сгущающихся туч. На нем были поношенные джинсы и футболка. Ральф вдруг понял, что до сегодняшнего дня никогда не видел Эда в рубашке, которая не была бы застегнута на все пуговицы. И еще у него было что-то на шее: длинное и белое. Шарф? Это было похоже на шарф, но кому придет в голову надевать шарф в такую жарищу?!
Итак, Эд на мгновение застыл возле своей разбитой машины. Казалось, он смотрел во все стороны, но только не на саму машину. Он резко дергал головой – как петух, который осматривает свой двор, пытаясь понять, не вторгся ли кто чужой на его территорию. И было в этом что-то такое, что встревожило Ральфа. Он никогда раньше не видел Эда в таком состоянии, но это была только одна из причин. Даже не главная из причин. А главная заключалась в том, что он никогда раньше не видел, чтобы хоть кто-то вел себя подобным образом.
На западе громыхнул гром, на этот раз – громче. И ближе.
Человек, вылезший из «рейнджера» был раза в два, если не в три, шире Эда Дипно. Его здоровенное брюхо нависало над ремнем зеленых рабочих брюк, а на рубахе под мышками расползались огромные пятна пота. Свою кепку с надписью «Садовники Вест-Сайда» он сдвинул на затылок, чтобы получше рассмотреть человека, который в него врезался. Его широкое квадратное лицо было абсолютно белым, если не считать двух ярких красных пятен на скулах, и Ральф подумал: Вот отличный претендент на скоропалительный сердечный приступ. Если бы я стоял поближе, то наверняка бы увидел полопавшиеся сосуды у него в глазах.
– Эй! – закричал здоровяк на Эда. Голос, исходящий из его мощной широкой груди, был неожиданно и нелепо высоким, почти писклявым. – Ты что, права на рынке купил, придурок?
Эд резко повернул голову на звук, на голос этого большого мужчины – почти что запеленговал сигнал, по крайней мере так показалось Ральфу, – и тогда Ральф впервые увидел глаза Эда. Внутри сразу сработал сигнал тревоги, и он неожиданно для себя сорвался с места и побежал к месту происшествия. Эд между тем шагнул к мужчине в пропотевшей белой рубашке и кепке. Он шел нетвердой походкой вдугарину пьяного человека, высоко подняв плечи и подволакивая ноги, – это было совсем не похоже на его обычный легкий шаг.
– Эд! – закричал Ральф, но порывистый ветер – холодный и теперь уже явно предвещающий дождь – отнес его слова в сторону чуть ли не раньше, чем он успел их произнести. И конечно же, Эд его не услышал. Ральф побежал быстрее, забыв о боли в ногах и спине, потому что в широко распахнутых, немигающих глазах Эда он увидел смерть. У него, разумеется, не было опыта, на котором могла бы базироваться эта странная уверенность, но тут невозможно было ошибиться: такой взгляд бывает, наверное, у бойцовых петухов, когда их натравливают друг на друга. – Эд! Эй, Эд, подожди! Не надо! Это я, Ральф!
И опять – никакой реакции, хотя Ральф сейчас был так близко, что Эд просто не мог его не услышать, несмотря на усиливающийся ветер. А вот здоровяк обернулся, и Ральф увидел в его глазах страх и неуверенность. Потом он повернулся обратно к Эду и примирительно поднял руки:
– Послушай, мы можем договориться…
И это было все, что он успел сказать. Эд сделал еще один быстрый шаг вперед, протянул свою худую руку – в сгущающихся сумерках она показалась Ральфу очень белой – и ударил Здоровяка по лицу. Звук был похож на выстрел пневматического ружья.
– Скольких ты уже убил? – спросил Эд.
Открыв рот, Здоровяк вжался в свою машину, его глаза широко распахнулись. Но Эд на этом не успокоился: он подошел к Здоровяку вплотную и замер на месте, как будто и не замечая, что водитель пикапа был выше его сантиметров на десять и тяжелее килограммов на пятьдесят, если не больше. Эд снова ударил его.
– Ну давай! Смелее, мальчик. Скольких ты уже убил? – Его голос сорвался на крик, который утонул в первом, по-настоящему серьезном ударе грома.
Здоровяк оттолкнул его – это был жест не агрессии, а обыкновенного страха, – и Эд отлетел к капоту своего «датсуна». Он тут же вскочил, сжав кулаки и собираясь наброситься на Здоровяка, который вжался в дверцу своей машины. Его кепка съехала набок, а рубашка вылезла из штанов. Не понятно с чего, в голове у Ральфа мелькнуло воспоминание: «Три приколиста», короткометражка, которую он видел много лет назад, Ларри, Керли и Мо изображали маляров, не имеющих ни малейшего представления об этой профессии, – и он вдруг почувствовал неожиданную симпатию к этому здоровяку, который хоть и выглядел нелепо, был явно напуган до смерти.
А вот Эд Дипно отнюдь не выглядел нелепо. Со сжатыми губами и широкими, немигающими глазами, он действительно был похож на бойцового петуха.
– Я знаю, чем ты занимался, – прошептал он Здоровяку. – И что за комедию ты вздумал передо мной разыгрывать? Ты что же, думал, тебе и твоим дружкам-мясникам удастся вот так вот просто…
В этот момент, тяжело дыша и сопя, как старая вьючная лошадь, Ральф подбежал к Эду и положил руку ему на плечо. Жар под рубашкой был просто невыносимым – как будто кладешь руку в горячую печь, – и когда Эд обернулся, чтобы взглянуть на Ральфа, у того возникло мимолетное (но незабываемое) ощущение, что и смотрит он тоже в горящую печь. Он никогда раньше не видел такой всепоглощающей и беспричинной ненависти в человеческих глазах; он даже и не подозревал, что такая ярость вообще может существовать.
Первое, что хотел сделать Ральф, так это немедленно отскочить в сторону, но он подавил в себе этот порыв и остался на месте. У него было стойкое ощущение, что если он отойдет назад, Эд накинется на него, как какой-нибудь бультерьер, и буквально искусает зубами. Конечно, это был уже полный бред. Эд был химиком-исследователем, Эд состоял в книжном клубе «Лучшая книга месяца» (из тех, которые предлагают своим членам широкий выбор совершеннейшей макулатуры, а если ты ничего не выбрал, тогда будь добр выложить денежки за чудный трехтомник «История Крымской войны»), Эд был мужем Элен и отцом Натали. Черт возьми, Эд был его другом.