Бессонница
Шрифт:
— Да, — уныло протянула Луиза. Ральф поставил стакан с водой на стол. — Меня не слишком интересует, чем именно собирается воспользоваться Эд.
— А что же тебя интересует?
Подошла официантка, неся свежезаваренный кофе, — казалось, один аромат взбодрил Ральфа. Они с Луизой принялись отхлебывать, как только официантка отошла. Кофе был крепким и таким горячим, что Ральф обжег губы, но все же напиток казался ему божественной амброзией. Когда Ральф поставил чашку на блюдце, та была наполовину пуста, а в желудке разлилось тепло, будто он наглотался горячих угольков. Луиза хмуро смотрела на Ральфа поверх своей чашки.
— Больше всего меня интересует, — произнес Ральф, — наше положение.
Ты сказала, что Атропос превратил Эда в управляемую ракету. Абсолютно верно; именно это и представляли собой пилоты-камикадзе во время второй мировой войны. У Гитлера были «Фау-2»; у Хирохито <Император, правивший Японией во время второй мировой войны> же — «Священный Ветер». Меня беспокоит, что Клото и Лахесис проделали то же самое и с нами. Нас заправили особой силой и запрограммировали на автомобильный полет в Хай-Ридж, чтобы мы остановили Сьюзен Дэй. И мне бы хотелось знать — почему.
— Но мы же знаем, — запротестовала Луиза. — Если мы не вмешаемся, сегодня вечером во время выступления этой женщины Эд Дипно совершит самоубийство, прихватив с собой две тысячи ни в чем не повинных людей.
— Да, — согласился Ральф, — и мы сделаем все возможное, чтобы остановить его, Луиза. Насчет этого не беспокойся. — Ральф допил кофе и поставил чашку на блюдце. Теперь желудок его проснулся и требовал пищи. — Я не могу стоять в стороне и позволить Эду убить всех этих людей, как не могу не чертыхнуться, если кто-то попадет мне мячом по голове. Вот только у нас не было случая дочитать контракт до конца, это-то меня и пугает. — Он поколебался. — Я до смерти напуган.
— О чем ты говоришь?
— О том, что нас разыграли как по нотам. Нам известно, почему мы должны попытаться предотвратить выступление Сьюзен Дэй; мы не можем допустить и мысли, что взбесившийся фанатик убьет пару тысяч невинных людей. Но нам не известно, почему они хотят, чтобы мы сделали это. Вот что пугает меня.
— У нас есть шанс спасти две тысячи человеческих жизней, — сказала Луиза. — Ты имеешь в виду, что это много для нас, но не для них?
— Именно об этом я и говорю. Не думаю, чтобы таких парней впечатляло количество возможных жертв; они убивают нас не десятками или сотнями тысяч, а миллионами. Они привыкли к зрелищу того, как Предопределение и Слепой Случай стирают нас с лица земли.
— Как, например, при пожаре или во время наводнения в Дерри восемь лет назад, — заметила Луиза.
— Да, но даже подобные события ничто по сравнению с происходящим в мире каждый год. Наводнение восемьдесят пятого года здесь, в Дерри, унесло двести двадцать жизней, но прошлой зимой в Пакистане в результате наводнения погибло более трехсот пятидесяти человек, а последнее большое землетрясение в России <Автор несомненно имел в виду землетрясение в Армении.> убило более четырех тысяч. А еще взрыв атомного реактора в Чернобыле. Где-то, я читал, более семидесяти тысяч человек умерло от лучевой болезни. Огромное количество панам, скакалок и пар… Очков, Луиза.
— Ральф ужаснулся, чуть было не сказав пар сережек.
— Не продолжай. — Луиза поежилась.
— Мне данная тема не более приятна, чем тебе, — заметил Ральф. — Но я вынужден говорить хотя бы потому, что двое парней все время пытались увести нас от нее. Понимаешь, к чему я тебя подвожу? Должна. Большие трагедии всегда были частью Слепого Случая; так что же изменилось теперь?
— Не знаю, — покачала головой Луиза, — но для них было очень важно держать нас подальше.
Ральф согласно кивнул. Он ощущал, как кофеин горячит его кровь, покалывая пальцы.
— Уверен. А теперь вспомни наш разговор на больничной крыше.
Слышала ли ты когда-нибудь, чтобы два человека объясняли столь много, так и не объяснив ничего?
— Не поняла, — ответила Луиза, но лицо ее говорило о другом: она не хотела понимать, о чем он говорит.
— Мои слова относятся к главной идее: возможно, они не могут лгать.
Предположим, это так. Если человек владеет определенной информацией, но не хочет ею делиться, а на ложь не способен, что ему остается делать?
— Постоянно уходить от опасной зоны, — сказала Луиза, — или зон.
— Бинго <Игра типа лото.>. А разве не так поступали они?
— Ладно, — согласилась Луиза. — Они уходили в сторону, но мне казалось, что в разговоре лидируешь ты, Ральф. Меня впечатляли твои вопросы. Я, например, просто пыталась убедить себя, что все происходит на самом деле.
— Конечно, вопросы я задавал, и много, но… — Ральф замолчал, не зная, как точнее передать мысль, вертящуюся у него в голове, концепцию, одновременно сложную и по-детски наивную. Он сделал еще одну попытку подняться, вызывая внутренний щелчок, зная, что если он сможет соприкоснуться с ее мыслями, то покажет ей кристально чистую и точную картину. Но ничего не получилось, и Ральф разочарованно забарабанил пальцами по скатерти.
— Я был так же зачарован, как и ты, — наконец-то с трудом заговорил он снова. — Если мое удивление и вылилось в вопросы, то лишь потому, что мужчины — по крайней мере, моего поколения — приучены не опускаться до охов и ахов. Это привилегия женщин, выбирающих материал для обивки мебели.
— Ах ты, дискриминатор, — улыбнулась Луиза, но Ральф не смог ответить ей тем же. Он вспомнил Барби Ричардс. Направься Ральф к ней, она, скорее всего, нажала бы потайную кнопку, но Луизе она позволила подойти только потому, что та тоже женщина.
— Да, — спокойно произнес Ральф. — Я такой, старомодный, из-за чего иногда попадаю впросак.
— Ральф, я не хотела…
— Я все знаю. Я лишь пытаюсь объяснить, что и сам был поражен… Сбит с толку… Не меньше тебя. Поэтому и задавал вопросы, а что в итоге? Разве это были хорошие вопросы? Полезные!
— Думаю, нет.
— Возможно, начал я не так уж плохо. Насколько я помню, первый вопрос, когда мы выбрались на крышу, касался того, кто они и чего хотят. Конечно, они постарались напустить философского туману, но могу спорить, что все же заставил их попотеть. Затем мы получили объяснение основы понимания Предопределения и Слепого Случая — удивительное, но не имеющее никакого отношения к нашей поездке в Хай-Ридж к Гретхен Тиллбери и отмене выступления Сьюзен Дэй. Проклятье, лучше бы они сами рассказали нам дорогу, а не вынудили обращаться за помощью к племяннице Симоны; хоть время сэкономили бы.