Бессонница
Шрифт:
Еще одна пенистая волна накатила на пляж, омыв волосы, прилипшие к мокрым щекам головы. Ральф побежал быстрее, понимая, что наверняка опоздает. Прилив обгонял его. Вода затопит голову прежде, чем ему удастся высвободить закопанное тело из песка.
«Не надо спасать ее, Ральф. Кэролайн уже мертвец и это случилось не на пустынном пляже. Это произошло в палате N317 городской больницы Дерри. Ты находился рядом с ней до самого конца, а звук, который ты слышал, это не прибой, а дождь со снегом, стучащий в окно. Помнишь?»
Он помнил, но все равно побежал еще быстрее, оставляя
"Ты же не добежишь до нее; разве ты не знаешь, как это бывает во сне?
Каждая вещь, к которой стремишься, превращается во что-то другое".
Нет, в стихотворении говорилось иначе… Но как? Ральф не был уверен.
Сейчас он помнил только то, как оно заканчивалось: рассказчик слепо бежал от чего-то мертвого (Оборачиваясь через плечо, я видел очертания), преследующего его в лесу… Преследующего и догоняющего.
И все же он приближался к темному очертанию на песке. И оно не превратилось ни во что другое, и, когда Ральф упал на колени перед Кэролайн, он сразу понял, почему не мог узнать свою жену: что-то ужасное произошло с ее аурой. Та прилипала к коже Кэролайн, как отвратительный грязный мешок. Тень Ральфа упала на нее, и Кэролайн тотчас закатила глаза, как лошадь, разбившаяся при прыжке через высокий барьер. Она дышала пугающе учащенно, и при каждом выдохе из ее ноздрей выдувалась черно-серая аура.
Ее «веревочка», превратившаяся в лохмотья, была пурпурночерного оттенка — цвета гноящейся раны. Когда Кэролайн открыла рот, намереваясь закричать снова, неприятная светящаяся субстанция слетела с ее губ, исчезнув так стремительно, что Ральф едва уловил ее присутствие.
«Я спасу тебя, Кэрол!» — крикнул он. Упав на колени, он стал разгребать песок вокруг головы, так собака роет землю, чтобы достать спрятанную кость… И когда ему в голову пришло это сравнение, Ральф понял, что Розали — собака, совершающая обход Гаррис-авеню в ранние утренние часы, — сидит рядом с его кричащей женой. Неужели это его мысль материализовала собаку? Он увидел, что Розали тоже окружена такой же отвратительной черной аурой. Между передними лапами у нее была зажата пропавшая панама Билла Мак-Говерна, имевшая такой вид, будто собака достаточно повеселилась, грызя ее, с тех пор как панама сменила владельца.
«Так вот куда подавалась панама», — подумал Ральф, затем повернулся к Кэролайн и стал рыть еще быстрее. И все же ему удалось освободить лишь одно плечо.
«Брось меня! — крикнула Кэролайн. — Не забывай, я уже мертва! Следи за человеком в белом, Ральф! Ва…»
Волна, стеклянно-зеленая, с белой пенистой опушкой, взметнулась на высоту десяти футов. Она прокатилась по песку, замораживая мошонку Ральфа своим холодом и погребая голову Кэролайн под пенистой шапкой. Когда волна отступила, Ральф издал крик ужаса, обратив взгляд к равнодушному синему небу. Отступающая волна за считанные секунды проделала то, на что радиации потребовался месяц, — она унесла волосы Кэролайн, сделав ее лысой. И нимб над ее головой, в том месте, из которого выходила «веревочка», стал выпирать бугром.
«Нет, Кэролайн!» — завопил Ральф, разгребая песок еще быстрее.
Тот становился все более сырым и тяжелым.
«Брось меня, — сказала Кэролайн. С каждым словом из ее рта вылетало черно-серое облачко. — Это опухоль мозга, она не операбельна, поэтому не трать время на эту часть сна. Какого черта, тернист и долог путь в Эдем, любимый, так что не трать себя по мелочам. Но тебе необходимо следить…» «Кэролайн, я не понимаю, о чем ты говоришь!»
Еще одна волна окатила Ральфа по пояс, снова скрывая голову Кэролайн из вида. Когда волна отступила, бугристое место на нимбе Кэролайн стало открываться.
«Очень скоро ты все поймешь», — объявила Кэролайн, а затем опухоль на ее голове лопнула со звуком, подобным удару молотка по куску мяса. Кровавая дымка взметнулась в чистый, пахнущий морской солью воздух, и полчища черных жуков не больше таракана стали выползать из нее. Ральфу никогда не приходилось видеть ничего подобного — даже во сне это вызвало почти истерическое отвращение. Ему хотелось убежать прочь, оставив Кэролайн одну, но он застыл на месте, настолько пораженный происходящим, что не мог даже пошевелить пальцем, не то что подняться с колен.
Часть черных жуков снова забралась в Кэролайн через черную дыру ее кричащего рта, но большинство сбегало вниз по щекам и плечу на мокрый песок. Они не сводили обвиняющих, злых зрачков с Ральфа. «Во всем виноват только ты, — казалось, говорили они. — Ты мог спасти ее, Ральф, если бы был лучше».
«Кэролайн!» — крикнул Ральф. Он протянул к ней руки, затем отдернул, испугавшись черных жуков, которые по-прежнему струились из ее головы. А сзади в своем собственном маленьком «конверте» темноты сидела Розали, мрачно взирая на него с зажатой теперь в зубах потрепанной chapeau <Шляпа (франц.)> Мак-Говерна.
Один глаз Кэролайн выпал, скатившись на мокрый песок, словно комочек ежевичного желе. Жуки теперь вырывались из пустой глазницы.
«Кэролайн! — кричал Ральф. — Кэролайн! Кэро…»
— …лайн! Кэролайн! Кэр… Неожиданно, в момент осознание того, что сон закончился, Ральф упал.
Полное осознание пришло уже на полу спальни. Ему удалось смягчить падение, вытянув руку вперед, — возможно, таким образом он избавил себя от сильнейшего удара головой, однако спровоцировал вспышку боли в левом боку под повязкой. И все же боль пересиливали чувство страха, отвращение, ужасная, болезненная тоска — но более всего переполняющая все его существо благодарность. Кошмар — без сомнения, самый ужасный сон из всех снившихся ему — кончился, и он снова пребывал в мире реальных вещей.
Ральф снял полурасстегнутую пижамную куртку, проверил, не прошла ли кровь сквозь повязку, затем сел. Эти действия лишили его последних сил; мысль о том, чтобы подняться — даже для того, чтобы снова лечь в кровать, — сейчас была не выполнима. Возможно, немного позже, когда его замирающее в панике сердце немного успокоится.
«Могут ли люди умереть от приснившегося кошмара?» — размышлял Ральф и в ответ услышал голос Джо Уайзера:
"Конечно, могут, Ральф, хотя патологоанатомы, производящие вскрытие, в графе «Причина смерти» предпочитают писать «Самоубийство».