Бессонный патруль (сборник)
Шрифт:
— Помню. Вот и еще одно посмотрим. — Полковник вдруг обратился к дежурному: — Лейтенанта Шматлая беру с собой, замените его кем-нибудь из резерва. Едем, товарищи.
Опустела дежурка.
Впрочем, дежуркой это помещение называют по старинке. Еще год назад, в старом здании управления, действительно была дежурка: тесная, вечно прокуренная комнатенка с зашарпанными столами и крохотным окошком в коридор для посетителей. А сейчас это просторный светлый зал с широкими окнами и паркетным полом. Здесь два пульта со множеством рычажков, кнопок и телефонных трубок. Один для ответдежурного, другой — для помощника.
Здесь же телетайп, рации, телефоны прямой связи. Есть и телевизор.
Капитан Утешев вызвал нового помощника, как было приказано, а сам все пытался понять: как же это полковник узнал про двадцатый километр? Не иначе, кто-то позвонил или еще каким-то путем сообщил ему лично. Хотелось об этом спросить, но полковник промолчал, а субординация есть субординация. Капитан не зря пятнадцать лет милицейские погоны носит.
За окном было уже светло, но пасмурно. Начинался новый день — понедельник двадцатого июля. Ночь прошла спокойно.
Только ведь это как сказать — спокойно. Смотря для кого. Сюда вот, в управление, почти и не звонили. Значит, в городе и в районах действительно было тихо. А на двадцатом километре автодорожное, есть жертвы. Или жертва… все одно.
В семь позвонил дежурный Октябрьского райотдела Изатов. Он, как всегда, говорил громко, напористо;
— Жаке? Привет, товарищ капитан, Изатов докладывает. Запиши в сводку. Кража из магазина, точка. Написал? Вечером 19 июля в точно не установленное время, между 20 и 23 часами, неизвестные преступники путем взлома замка проникли в магазин совхозрабкоопа совхоза «Кубань». Написал? Пиши еще: из магазина выкрадены товаро-материальные ценности, точка. Сумма похищенного устанавливается, меры к розыску преступников приняты, расследование ведет Октябрьский РОВД. Все. Точка. Как у тебя?
— Плохо, — ответил капитан. — Ночь прошла спокойно.
Конечно, плохо было не то, что ночь прошла спокойно.
Всегда бы они, эти дни и ночи милицейской службы, проходили так. Просто у дежурного окончательно испортилось настроение, все в связи с автодорожным на двадцатом километре. Там, на большаке, возле километрового столба с цифрой 18 находится пост ГАИ. Ребята несли службу исправно: связь по рации с ними была. Что-то не то, что-то не так…
В семь тридцать пришел посетитель — первый за всю ночь. Это был мужчина лет сорока, сорока пяти. Он робко проскользнул в дежурку, так же робко присел на краешек стула и сообщил, что у него украли «Волгу». Когда украли — не знает. Увели из личного гаража, который находится на его, Егорова, личном участке.
— Как же так, не знаете? — удивился капитан Утешев. — Разве так бывает?
— Или в субботу, или в воскресенье… — промямлил потерпевший. — А может быть, сегодня ночью…
— После дождика в четверг, — не выдержал новый помощник дежурного Алькен Булатов. — Пить, папаша, нужно меньше.
От «папаши» и впрямь густо несло перегаром. Он прикрыл рот платочком, кашлянул, и все так же робея, рассказал, что он, Егоров Семен Андреевич, бухгалтер базы «Торгплодоовощ», со своей женой Анной Федоровной, в субботу утром пошли в гости к сватам обмывать внука. Так и сказал: «Обмывать». Гуляли и субботу и воскресенье. До сегодняшнего утра там были. А сегодня в понедельник, в семь, первым автобусом домой приехали, на работу надо.
Булатов опять не сдержался.
— Как же вы на работу собираетесь, а? Ведь от вас за три метра против ветра…
Дежурный предупреждающе постучал карандашом по пульту: не о том сейчас речь.
— Что дальше?
— Как, что? Гараж пустой, вот что. Машина тю-тю, митькой звали, — Егоров начинал смелеть. — Замок вместе с пробоем моим же ломом выдернули, гады.
Дежурный постучал карандашом, потерпевший опять оробел.
— Лом у меня на усадьбе возле сарая стоял, где лопаты и грабли. А теперь в гараже валяется. Заместо «Волги».
Оформили документы, и Егоров бочком проскользнул в дверь, на улицу.
Ровно в девять капитан Утешев пошел докладывать руководству о событиях последних часов дежурства. В коридоре второго этажа, возле дверей приемной, он столкнулся со своим ночным помощником лейтенантом Шматлаем.
Опергруппа, значит, вернулась.
Шматлай шел от начальника. Он спешил.
— Бегу, Жаке. Допросить там надо одного. Да вы не волнуйтесь, все в ажуре, о происшествии начальнику на дом Криков позвонил, участковый из Семиозерного. Только там не автодорожное, а убийство. И не на большаке, а немного севернее, по грейдеру. Вам полковник расскажет…
Шматлай торопливо пошел по коридору, а капитан несколько секунд еще стоял и думал: «Ишь ты, майор Криков. Серьезный ведь мужик… Прямо начальнику, ночью»…
О своем думал, торопясь к себе в кабинет, и лейтенант Шматлай. Вот, наконец, и первое настоящее дело, в раскрытии которого поручил ему участвовать начальник управления. Работать вместе с опытными «старичками» из управления придется, не иначе. И то ведь два года, как из университета, высшее юридическое, а все по мелочам.
Смешно подумать: голубей украли — ищи, мопед увели — бегай. Белье у хозяйки с веревки сняли... мокрое прямо, тоже ищи. Смех. Нашел Антон это белье. Правда, начальник отдела говорил тогда, что белье — его нужно было найти, конечно, но это не самое главное. Важно, что лейтенант Шматлай ту квартирную воровку нашел.
И еще думал Антон Шматлай о том, что хорошо вот так идти с серьезным заданием к себе, в свой кабинет. Именно в «свой», хоть маленький, но в свой, где стоят всего лишь стол, два стула и тумбочка с книгами. Раньше, в старом здании, сидел он с тремя коллегами. Ребята хорошие, опытные, но что получалось? Ты, например, бумагу срочную сочиняешь, а напарник кого-то допрашивает. Волей-неволей послушать хочется, как говорит с человеком опытный товарищ. А то и два товарища. Вот сейчас он будет допрашивать свидетеля, который первым увидел ту машину на грейдере. В своем кабинете.
И никто ему не помешает. Поэтому он будет допрашивать не торопясь, узнавать все подробности. Он хорошо знает, как важны подробности.
Конечно, после дежурства положен отдых. Да только он не устал: ночь была спокойной.
В коридоре, усевшись на стул, ждал человек. Это был мужчина лет пятидесяти в кожаной потертой куртке, сапогах и военной шапке-ушанке со следом кокарды. Входя в кабинет, он посмотрел на свои пыльные, забрызганные чем-то белым сапоги и осторожно ступил на паркет.