Бессонный патруль (сборник)
Шрифт:
По мосту быстро, почти бегом, возвращался Никитин. Он был бледен и возбужден. Подошел и, тяжело дыша, протянул майору толстый кусок стекла:
— Осколок фары… Там еще одна смерть! Женщина.
— Женщина?
— Лежит у самой воды. Странно, как это до сих пор ее никто не заметил. Ведь по мосту идут и едут…
— Так ведь только что рассвело… Идемте!
Майор торопливо, не оглядываясь, зашагал через мост. За ним двинулись остальные.
За мостом, у самой воды, лежала вверх колесами исковерканная легковая машина. А поодаль от нее — неподвижное
По-видимому, машина съехала с моста, сделала крутой поворот, сорвалась и полетела с дамбы. Первым туда, вниз, устремился старик врач.
Он увидел женщину, мертвую или в глубоком беспамятстве. Ее лицо было в крови и ссадинах, руки и ноги раскинуты — она лежала на спине. Встав коленями в грязь, старый врач взял ее руку и приложился ухом к груди.
Все молча стояли полукругом, ожидая неминуемого заключения о смерти.
Но врач неожиданно сказал:
— Она жива… Разбита голова, как будто сломана рука… чуть ниже локтевого сустава… Но сердце явственно бьется.
— Людмила Петровна! — вскричал майор, узнав женщину. — Людмила Петровна, — повторил он тише и повернулся к сержанту Ковалеву: — Остановите первую же легковую машину!.. Доктор, приказывайте.
— Что приказывать? В хирургическое отделение и поскорей!
Неожиданно заговорил старший лейтенант ГАИ.
— Эта та самая, о которой сообщил наш дежурный.
— Что еще такое?
— Дежурному позвонили в пять часов утра… Женщина взяла чужую машину… ну, попросила, она имела права на вождение… и поехала в два часа ночи в аэропорт встречать подругу… И не вернулась… Хозяин машины страшно беспокоится.
— Носов?
— Как будто, да… Фамилия его — Носов.
— Понятно.
На какое-то мгновение всем показалось, что картина кровавой катастрофы стала настолько ясной, что не требует дальнейшего выяснения. Женщине дали машину (А почему нет? Она же имеет права на вождение). Она спешила встретить подругу, ехала быстро, а была, видимо, не очень опытным шофером. Или… да и это бывает… ехала после весело проведенного вечера… И вот — результат.
— Рюмка водки или коньяку… кружка пива, — невесело скривил рот старший лейтенант. — Вот где они у нас сидят! — он похлопал себя по шее.
Все представили, как бешено мчится по ночным улицам «Волга», как сбивает она прохожего и устремляется дальше. Разве мало таких случаев? Из протоколов ГАИ можно составить десятки, сотни томов. Далее — неосторожный поворот руля, потеря контроля над собой — и машина дергается в сторону, наклоняется и летит под откос.
Кто-то думает вслух:
— А дверца могла от удара открыться… Женщину просто выбросило из машины…
— Есть у ней права? — говорит майор. — Посмотрите.
Он закуривает и ходит взад и вперед, словно у себя в кабинете. Легкий дымок сигареты вьется над его головой, медленно тает в воздухе. Майор подходит к женщине, наклоняется, трогает ее легкие светлые волосы. Он оборачивается, услышав короткий гудок подошедшей машины… У берега стоит «скорая помощь», из нее вылезают санитары,
— Осторожней, — командует врач.
— Все это было не так, — говорит майор и, скомкав недокуренную сигарету, бросает ее в воду.
Валентин Михайлович Носов собственноручно писал показания, потом давал дополнительные устные объяснения следователю ГАИ.
За окном, несмотря на то, что стрелки часов подползли к десяти утра, было темновато, мглисто. Низкие плотные тучи почти задевали антенны и трубы на крышах, из туч падал мелкий редкий снежок.
Да, признавался Носов, это его «Волга», купленная всего полгода назад, лежит теперь исковерканная на берегу, под откосом дамбы.
А все виноваты его мягкотелость, бесхарактерность… Пожалел женщину. Ну, увлекался ею немного, не посмел отказать… К тому же она имеет права на вождение машины, окончила курсы… Очень просила. Самолет прилетает в половине третьего утра, нужно было встретить подругу…
— Какую подругу?
— Этого она не сказала… Должна была прилететь подруга.
— Пила она перед рейсом? — спокойным будничным голосом спрашивает следователь.
Такие вопросы он задает каждому, кто сидит перед ним, объясняя причину дорожных происшествий. Задает уже много лет, почти всегда получая отрицательные ответы. А экспертиза тоже почти всегда показывает другое.
Следователь обмакивает в обыкновенную чернильницу обыкновенное перо номер восемьдесят шесть. Он привык писать именно таким старинным приспособлением. Получается быстрей и лучше. Хорошо бы печатать показания на машинке, по машинка на всю автоинспекцию одна.
Носов, однако, не говорит: «Не пила». Наоборот:
— Схватила со стола рюмку коньяку и выпила… Горячилась.
— Почему?
— Что, почему?
— Почему горячилась? — спрашивает следователь, держа ручку с пером в воздухе, готовясь писать.
Носов мнется:
— Ну, знаете, личный разговор между мужчиной и женщиной…
— Психанула?
— Вот именно.
Следователь укоризненно качает головой:
— Эх, товарищ Носов, товарищ Носов!.. Разве можно давать машину, если женщина выпила!.. Пожалели, а теперь — вот…
Валентин Михайлович молчит, смотрит в пол перед собой, раза два проводит ладонью по голове, как бы приглаживая густую белую шевелюру.
— Да, — говорит он наконец и поднимает черные, подернутые влагой глаза на следователя, — слаб человек… Ну, как она?
Следователь молча пожимает плечами и пишет. В дверях показывается широкоплечая фигура Гарина. Он, очевидно, услышал вопрос Носова.
— Умерла, — тихо говорит он, подойдя к столу и машинально перелистывая какое-то лежащее с краю дело. — Умерла… Скончалась во время операции…
Гале было двенадцать лет, когда отец исчез из однокомнатной квартиры в доме на окраине города.
Мать словно сжалась после этого, пригнулась. Галка тоже почувствовала, что в жизни не всегда светит солнце.