Бессонный патруль (сборник)
Шрифт:
Как это ни странно, все вещи в квартире, казалось, были на своих местах, никто ни к чему не прикасался. Только добравшись до шифоньера, Никитин чуть слышно посвистел и покачал головой:
— А здесь что-то не того. Николай Петрович!
Беспорядок в шифоньере был необычный. Как будто кто-то вытащил из него все вещи, а потом торопливо затолкал их обратно.
— Возможно, в белье что-то искали? — Никитин открыл другое отделения для белья. — Вот тут, на шифоньере, определенно остались следы пальцев!
— Шифоньер двигали!
Это воскликнул майор Гарин. Все посмотрели на темные пятна около ножек шифоньера. Вокруг пятен серели каемочки слежавшейся пыли. Здесь до вчерашнего вечера стояли ножки шифоньера. Когда шифоньер сдвинули, ножки оказались чуть дальше.
— Двигали или наклоняли, — продолжал майор. — Если бы это сделали хозяева, они бы протерли пыль, и каемок бы не было видно. Под шифоньером что-то искали!.. А ну, товарищи, наклоните его, да побольше.
Молоденькая учительница и уборщица удивленно переглянулись, когда майор, присев на корточки, стал внимательно рассматривать пол под шифоньером.
Через минуту он поднялся с довольным выражением лица и поправил на коленях брюки.
— Опустите… Пол, кажется, в этом месте перестилали.
Во всяком случае, здесь другие доски, более короткие. Похожа, что здесь был люк.
— Там, под комнатой, подвал, — Никитин показал себе под ноги.
— Вот именно… Люк этот искали. Знали, что был люк, но не знали, что он уже кем-то заделан. Опоздали, вероятно, лет на сорок.
Все улыбнулись.
«Но кто это — они?» — подумал каждый.
Прошла неделя.
Опыт подсказывал майору Гарину, что у преступника был наводчик. Тот, кто дал ему ключ от квартиры.
Но для чего им нужно было попасть в подвал старого дома? Сначала они пытались проникнуть в подвал через люк. Они, безусловно, рассчитывали на люк, ведущий в подвал из квартиры, где теперь живет директор школы. Если бы не этот расчет, то злоумышленники заранее сняли бы слепок с замка, висящего на подвальной двери, и не стали бы с этим замком возиться, сбивать его, взламывать. Можно было по слепку изготовить ключ и войти в подвал быстро и тихо. Дверь в подвал ломать тоже нельзя было. Во-первых, она дубовая, обшита железом, во-вторых, слишком шуметь было опасно.
Все же им пришлось пошуметь, и это-то привело к старому дому десятника цементного склада Владимира Андреевича Евдокимова. Он уже пришел в сознание и вчера дал показания.
Возвращаясь с работы через сад, он неожиданно услышал странные звуки в стороне школы. Как будто доносился до слуха металлический скрежет. Раз-два что-то звякнуло, словно ударили железом о железо. Евдокимов замедлил шаг, стал осторожно, хоронясь за деревьями, приближаться к школе.
«Запор что ли ломают?»
Да, ломали запор. Евдокимов сумел подойти незаметно, не зря он несколько лет служил когда-то на пограничной заставе.
Приземистый широкоплечий мужчина пытался сбить замок с двери. Евдокимов возмутился. Он схватил за руку взломщика, потом вырвал у него ломик и велел следовать за ним. Но взломщик выругался и бросился на Евдокимова.
Завязалась драка. Выбрав удобный момент, бандит выхватил нож, ударил…
Гарин вспоминал разговор с Евдокимовым, стоя у открытого окна своего кабинета в управлении. Часы на стене, похрипев, пробили десять. С улицы доносился шум летнего теплого вечера: чей-то громкий смех, голоса женщин, продающих цветы, музыка с танцевальной площадки.
Майор взял с вешалки шляпу и, не надевая ее, вышел на улицу. Ожидая на остановке автобус, он продолжал вспоминать все детали этого дела. Следственная версия все более обрисовывалась в его сознании, рождалась смелая гипотеза. Метод индукции… Да, без него почти не бывает следствия, когда отдельные факты, детали, рождают общую картину совершенного преступления. Воображение — это то, что нужно следователю, как и писателю и актеру.
Сейчас Николаю Петровичу все более хотелось поговорить с кем-нибудь из старожилов рабочей слободки. Но осталось совсем мало. Все-таки прошло полвека. Те, кого революция застала безусыми юнцами, стали глубокими стариками. Такова жизнь, и тут ничего не изменишь…
Сегодня Николай Петрович побывал в местном краеведческом музее, просмотрел архивы двадцатых годов, подшивки местной газеты. Это было увлекательное занятие, словно путешествие в прошлое на фантастической машине времени. Особенно его интересовала подшивка за 1923 год.
Именно в этой подшивке он ожидал встретить в отделе местной хроники интересующее его сообщение. Но он его не встретил. Следовательно, оставалось поговорить со стариками.
Можно бы поговорить и со сторожем школы, но сторож как будто приезжий. Да и вообще сторож пока оставался в стороне от этого дела. Однако Никитин съездил в Алекссевку и узнал, что ни на какой свадьбе тот там не был.
Уже сидя в автобусе, Николай Петрович достал из кармана бумажку, перечел список некоторых стариков, данный ему в сельсовете. Список был небольшой — всего девять человек. Николай Петрович почему-то обратил внимание на фамилию Полозова. «Полозов, Полозов… Ах, это фамилия той девушки, которая осматривала раненого там, на окраине совхоза. Верно, ее дед. Нужно будет позвонить этой девушке, попросить, чтобы послала своего деда ко мне. Или я сам съезжу в совхоз, если нужно».
В совхоз ехать не пришлось, потому что Яков Семенович Полозов сам явился к майору. Он оказался седым, гладко выбритым, худым и невысоким стариком. Одет Яков Семенович был в старомодный китель с прямыми плечами, в хромовые начищенные сапоги, спускающиеся гармошкой.
В руке держал твердую, как железо, негнущуюся фуражку.
Можно было подумать, что это какой-нибудь бывший военный или ответственный работник. Но он оказался каменщиком.
На чернявого немолодого майора милиции старик смотрел с некоторым недоумением: чего это ему вдруг надо? Но когда майор объяснил, что его интересует одна старая история, один случай, про который, возможно, слышал кто-нибудь из местных жителей, особенно пожилых, каменщик заинтересовался.
— Так вы, значит строитель? — переспросил майор.