Бессонный патруль (Сборник)
Шрифт:
– Мозер, с чугунным механизмом, - пояснил Криков.
– Но серебро. Я уже три раза их загонял. По десятке.
Дешевле не уступаю. Купите, Валентина Артуровна, не про"
гадаете...
– Куплю, - серьезно ответила Смолина.
– Подарю музею. Ну а я, други мои, если не возражаете, займусь Николенко. Надо его срочно "расколоть", пока не поздно. И этим надо заняться.
– Она положила на стол несколько фотографии. Там были изображены стреляные пистолетные гиль.;ы.
–
Посмотрите на капсюль, на след бойка... Ну, как?
– Пожалуй, стреляны из одного пистолета, - не сразу сказал Криков, разглядывая снимки в лупу.
– А что, Валентина Артуровна?
– спросил Булатов,
– Да нет, это у меня пока догадки. Если подтвердятся, вечером скажу.
– Связь держим через вас, Валентина Артуровна. Или через дежурного. Но лучше через вас, - сказал Криков.
Когда мужчины выходили из управления, Криков сказал, вроде бы так, сам себе: "Должна она "расколоть"
парня. Должна. Она у нас психолог"...
Шматлай нашел по плану города улицу Заречную. Она не зря носила свое название: начинаясь от самого берега реки, обрывалась на городской черте. Антон начал обход за квартал до нужного ему дома. Он шел по дворам, листал домовые книги и паспорта, задавая обычные в таких случаях вопросы. Прошло около получаса, пока он не подошел к нужному дому А° 45.
Шматлаю открыла калитку опрятная старушка. В руках она держала таз с огурцами. Видимо, на стук пришла с огорода.
– Здравствуйте. Я из горкомхоза, - представился Антон.
– Надо посмотреть план участка...
– Можно показать, - сказала старуха, - почему же не показать, раз надо? Есть план, дом наш плановый... Заходите в избу.
Антон вошел в чистенькую комнату. Некрашенные полы чисто выскоблены и вымыты. Опрятные половички, занапески на окнах, коврик-панно с лебедями...
– Вы одна живете?
– спросил Антон.
– Одна, сынок, одна. Все разбежались, разъехались.
Одна осталась я...
Антон перелистал домовую книгу. Записей много, но после каждой штамп "выписан"... "выписан"...
– Вот тут прописан был Смирнов Виктор Иванович, это кто?
– Квартировал у меня, учитель. Молоденький такой...
Два года жил, потом, слышь, женился. Квартиру дали, съехал...
– А Рыбина Нина - дочь ваша?
– Да, дочка. Старшенькая. На целину с мужем подалась, в Кустанай, Медсестра она, муж на комбайне. И Ирина записана там, тоже дочка. Она в Свердловске живет.
Инженерша...
Шматлай слушал, а сам смотрел на записи, где значился Рыбин Семен Андреевич. Два раза записан. Два раза выписан.
– Семен -
– Сын, - тускло ответила старуха.
– Тоже уехал?
– Уехал, - старуха безнадежно махнула рукой.
– Недалеко тут он. На руднике...
Антон насторожился.
– Так, значит, на руднике... Работает там?
– Шофер он на самосвале. Уголь возит. Да что толкуто? Что говорю, толку, что работает? Сколько заработает, столько и спустит на водку. А ты что, сынок, про Сенькуто?
– вдруг настороженно спросила старуха.
– Ты не из милиции, случаем?
– Из милиции я, - тихо сказал Шматлай.
– Из милиции, Александра Захаровна. Вы уж меня извините, но поговорить надо с вами. О Семене...
Ему было тяжело. Сидит перед ним эта опрятная старушка, сложила на коленях руки, смотрит на него, Антона, тревожными, испуганными глазами, чует материнское сердце что-то недоброе...
– Что же он опять натворил, Сенька, узнать хоть можно?
Проглотил Антон этот вопрос, ничего не смог ответить.
А она и не настаивала. Сама стала говорить.
– Я-то и виновата, сама виновата... Как бросил нас хозяин, муж мой бывший, Семену только тринадцать вышло.
Пошла я тогда работать няней в детскую больницу. Бывало и в две смены работала... Чужих нянчила, а своего недоглядела. Как первый раз взялся за ножик, порезал одного по пьянке, только тогда и спохватилась. Поздно, видишь, было, девятнадцатый ему шел, работал уже на автобазе. Год отсидки дали. Вернулся. Я за ним тогда глядеть стала, шагу чтоб лишнего не сделал. А разве углядишь за взрослым?
И кричит еще: "Ты брось мне это, мать, мне нянька не требуется теперь. Иди вон своих недоносков пестуй".
Подался он тогда в Сибирь. Заработаю, сказал, денег, приеду. Заработал... Заработать деньги везде можно, работай только. Тюрьму он заработал опять, подрался там по пьяному делу, год снова дали... Запрошлый год прислал мне из тюрьмы карточку свою и письмо. Пришли, мать, денег, написал, на табак нету. Послала я ему тогда пятнадцать рублей.
Старуха смолкла. Антон достал было пачку сигарет, но тут же сунул ее обратно в карман.
– Да ты кури, кури. У меня и муж курил, и Сенька табакур тоже... Приехал он в прошлом году, как раз на рождество. Пожил с неделю и на рудник уехал. Общежитие ему там дали. Думала, за ум возьмется, да где там... Как приедет, так пьяный...
– Александра Захаровна, а когда он у вас последний раз был?
– Позавчера был, в субботу... Пришел с каким-то...
– С кем он был? Вы его знаете?
– А кто его знает? Мало кого он сюда водил? Мужик какой-то...
Антон заволновался.