Бессознательное
Шрифт:
– Шикарно, - прошипел я, взглянув на друга. Тот на меня посмотрел только мельком. Он был очень задумчив.
– У меня работа, доктор. И собака.
– А у меня жена и дети, - он засунул руки в карманы халата и приготовился разворачиваться, - но моя работа, которая заключается в лечении таких вот... безрассудных молодых людей, не позволяет мне видеться с ними чаще, чем пару раз в неделю.
С видом недовольного, но победителя, доктор Вашингтон вышел за дверь, оставив нас с Шеем в полной тишине.
Никто не желал начинать первым, потому что заведомо знал о неминуемой
Шей же оперся о подоконник и, скрестив руки на груди, пялился пустым взглядом в пол.
Наконец, он заговорил.
Но почему-то начал немного издалека.
– Ну, и каково это?
Я пожал плечами, намекая на то, что не понимаю, о чем речь.
– Я имею ввиду, быть избитым куском железной трубы?
Снова пожал плечами. Что мне ему ответить? Это хреново? Голова ноет, сил совершенно нет, все плывет и тянется, как рождественский пудинг, а я даже не в состоянии стакан воды взять.
В ответ друг промычал что-то невнятное и замолчал.
– А каково это быть ограбленным? Прям подчистую?
– с новыми силами начал он, подавшись немного вперёд. Тон стал нетерпеливее.
Третий раз пожимаю плечами. Не хочется и рта открывать. Ну, какого? Денег нет, машины тоже. Я поражен, моё трепещущее эго раздавлено практически намертво. Больше нечего добавить.
– А вот, каково, когда во всем этом замешана одна и та же потаскуха?
– он сделал шаг вперёд, будто с угрозой.
– А какого, когда ты для неё все, а она трахается со всеми подряд на каждом углу?
– Закрой рот, Шей!
– рявкнул я, не стерпев, и зло уставился в лицо стоявшего предо мной.
– Ты ничего не знаешь! И не семей так говорить о ней!
– Я, как раз, знаю все, - друг не спеша взял стул и поставил его перед моей постелью спинкой вперёд. Он был удовлетворён моей реакцией, словно этого и добивался.
– Вот скажи мне, просто ответь, почему? Просто почему? Ты разве не видишь, что она из тебя веревки вьет?
Тут бы только дурак не заметил.
– Или ты настолько никчемен, что кроме неё у тебя ни на кого не встаёт? Будь честен хотя бы с собой. Она тебе не нужна.
– Хватит!
– Нет, хватит, когда я скажу, - он ткнул себя большим пальцем в грудь. Брови его, нахмуренные и взлохмаченные, были так близко, что почти касались друг друга.
– Ты, Кристиан, жалкая тряпка. Слепой тупица, который не хочет признавать, что его используют. Как дружка, которого можно доить, - Шей загнул один палец, - как бесплатное приложение к тряпкам и побрякушкам, что ты ей даришь, - он загнул второй, - как надрессированного пса, которого можно попросить набить морду любому, кто вдруг ей разонравится, - третий палец
Каждое его слово вонзалось в меня, словно осколок. Казалось бы, не в первый раз он пытается сделать из своего друга дурака... Или это Беатрис делает из меня дурака?
У всех свои мотивы, но они оба пытаются переманить меня на свою сторону. Каждый из них считает себя правым в своём отношении ко мне. Ну и пусть. Я запутался, я совершенно не понимаю, что делать и как поступать. Всё валится из рук прямо под ноги, я спотыкаюсь и падаю. Не считаю себя правым, не считаю жертвой. Нахожусь где-то посередине. Всё время. Я не перехожу на чью-то сторону, я падаю вглубь.
Почему так противно даже взгляд перевести?
А парень тем временем продолжал гнуть свою линию.
– Или как друга, который может достать билеты, куда угодно. Удобно, правда?
– Я тебя прошу, Шей, закрой пасть наконец!
Он прикрыл глаза и провёл языком по сухим губам. Его полное праведного непонимания лицо выглядело, по меньшей мере, слегка ужасающе.
– Ты неисправим. Как был наивным дураком, так и остался, - подвёл неудовлетворительный итог Шей.
На этом наш разговор был закончен. Очень редко наши перепалки перерастали в серьёзные разногласия или ссоры. Максимум - пара вскриков. Даже не знаю, хорошо это или плохо.
Шей почти сразу же ушёл, помолчав ещё несколько минут. Не думаю, что он молчал, потому что не хотел говорить. Напротив, его молчание только подтверждало обратное, но он хотел дать мне время обдумать свои слова. И, зараза, не прогадал.
Как только за другом закрылась дверь, мысли захлестнули меня, как смертоносная волна.
А он ведь прав.
Пора уже взять дело в свои руки...
Докажи ей, что ты мужик...
Она ведь всего лишь девушка. Не развита физически, а к колким словам я уже привык.
Ударь пару раз по лицу и поменяй замок на двери. Куда уж проще?
Нет. Так нельзя. Она и так меня ненавидит, после этого вообще будет презирать до конца своих дней. Нужен другой выход.
Какой? С моста сброситься? Хотя, и это вряд ли поможет, Беатрис даже моя могила не переубедит. Может... Рассказать, как есть? Я люблю тебя, готов простить и забыть, выходи за меня, пожалуйста?
Ага. А я буду твоей лошадью, пока не откину копыта.
Забирай мои деньги, спи с моими друзьями, пей, кури, не работай и не делай ничего по дому, только дай мне возможность видеть тебя каждый день. Можешь даже выгнать меня из дома и запереть в гараже. Все, что угодно. А если ты ещё и ребёнка мне родишь, я вообще готов на тебя все своё имущество переписать. Можешь даже его не воспитывать, я сам. Все сам, а ты продолжай ходить в салоны и клубы. Не беспокойся. Я даже никому не скажу, что он твой. Никто ведь не должен знать, что у такой девушки есть дети, это подпортит образ.
От представленных картинок я сдавлено захохотал. Если бы она это услышала, шлепок по щам мне был бы обеспечен. Но она этого никогда не увидит и не услышит, потому что пора завязывать. Не знаю, смогу ли продержать этот настрой долго, но пока мне кажется, что постоянный совет Шея всё-таки действительно является единственным.
Все эти глупые фантазии преследовали меня в течении трёх недель моего проживания в больнице. Может, это все и выглядело, как сарказм или сатира, но так и есть. Точнее, было бы. Жить так - её выбор, никто не заставлял, а значит, нет смысла "спасать" Беатрис из этой истории.