Бессознательное
Шрифт:
Её истории.
Уже было сказано, что мне следовало пробыть на лечении три недели. Как оказалось, подобная травма чревата довольно плачевными последствиями. И вот основные, по моему мнению, из них:
1)Эпиприступы
2)Частые головные боли
3)Плохая работа конечностей.
Плохая. Работа. Конечностей. Я бармен! Я бармен, мать вашу! Мои конечности - это мой хлеб, я не могу просто так взять и смешать мартини, когда мои руки притворяются славными серыми тюленями. Это же безумие. А эпиприступы? Какие к чертям
Я теперь овощ.
С такими мыслями я сидел у двери в кабинет доктора Вашингтона спустя две с половиной недели нахождения в этом стационаре. В моих руках подрагивали бумажки с подробным описанием моей травмы, ходом лечения и некоторыми(!) последствиями. Жизнь моя, любимая, хоть и не была идеальной, нравилась мне, именно поэтому изменения, насильственно внесённые в неё, меня пи*дец, как расстроили и обидели. По правде сказать, хотелось даже расплакаться.
– Мистер МакМюррей, - медсестра выглянула из кабинета, - вас ожидают.
Я встал со своего белоснежного стула, выбранного, по-видимому, в тон стен и пола. И вообще всей мебели, которая тут находилась. Единственное, что выделялось - это зелёные листья растений, да кое-какие плакаты, висящие по стенам.
Я сунул голову в приоткрытую дверь и увидел, как доктор Вашингнон разглядывает какие-то листы, придерживая свои простые очки в тонкой оправе.
– Доктор?
– О, мистер МакМюррей, входите, - он махнул рукой и убрал бумаги в сторону. Я аккуратно прикрыл за собой дверь, огляделся. Вообще, все так, как я ожидал. Чисто и стерильно. Все лежит по своим местам, шкаф заполнен различными книгами, помогающими доктору лечить своих пациентов, "безрассудных молодых людей". Моё внимание привлекла одна из них, толстая, кислотно-красного цвета. Я вгляделся в буквы на переплете.
"Методы лечения перелома челюсти"
Оу.
Следом я заметил пару фотографий на самой верхней полке этого книжного шкафа. Вот доктор Вашингтон с приятной темноволосой женщиной. У неё ясные серые глаза и широкая улыбка. Очень запоминающиеся черты лица. Интересно, а как выглядят его дети? Он не говорит о них, но, уверен, они у него по струнке ходят. Какие-нибудь там химики или физики с великолепной характеристикой. Ну или врачи, как папочка. Господи, термин 'папочка' явно не для Вашингтона.
– Мистер МакМюррей?
– от резкого голоса мужчины я подскочил на месте. Неловко вышло.
– Извините, доктор Вашингтон, я... Извините, вообщем.
– Меня радует, что вас научили хотя бы извиняться. Хотя и довольно своеобразно.
Он указал рукой на стул напротив своего стола и подождал, пока я присяду, сверля меня своим строгим взглядом. Как у него вообще дети появились. Это ведь невозможно.
– Как ваша голова?
– поинтересовался он, все так же смотря на меня. Его скрещенные руки расположились на столе, позволяя мизинцам нервно постукивать по деревянной поверхности.
– Хорошо, доктор. Хорошо, - я отчаянно закивал. Уж очень мне хотелось попасть домой. Компания этого твердолобого в белом халате и моего верного, но нудного друга давала резкий повод на сие желание.
– Уверены, мистер МакМюррей?
– снова спросил Вашингтон, вглядываясь в мои глаза ещё пристальней.
– Да. Совершенно, - упрямо настаивал я.
Он молчал и глядел на мою голову, словно обладал рентгеновским зрением и мог увидеть, вру я ему или же нет. При этом доктор зловеще молчал.
– Чтож, хорошо, - он резко откинулся на спинку стула и открыл ящик стола. Вскоре на пространство предо мной выпорхнуло полупрозрачное полотно с изображением чьей-то головы. Как оказалось, принадлежащей мне.
– И?
– разглядев контуры своего черепа, я поднял на доктора взгляд.
– Чего необычного вы нашли на этот раз?
– Вот здесь, - он ткнул в затемненное пятно.
– Мы не знаем, что это. Но вполне возможно, что...
– Опухоль?
– машинально выпалил я, пытаясь разглядеть что-то за сухим пальцем доктора.
Он кивнул.
Вау. Я снова взгляделся в чёрную кляксу. Все так... Странно. Почему-то она не вызывает у меня никаких чувств. Но это же моя смерть, если уж на то пошло. Может, не осознал?
Вашингтон же принял моё молчание за обратную реакцию.
– Кристиан, принести тебе воды? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Н-н-н-нет... Нет. Это... Какая-то ошибка. Вы уверены, что это точно мой снимок?
– Уверен, - еле заметно кивнул мужчина. Его состояние было ничуть не лучше моего. С самого утра бледный и какой-то подавленный.
– Вы проверили?
– на всякий случай поинтересовался я.
– Да, - снова кивнул доктор.
– Так проверьте ещё раз!
– Кристиан...
– Нет, забудте, - я поднялся и туго скрутил рентген так, что он превратился в тонкую темную трубочку. Словно пятно растеклось по всей моей голове.
Захотелось расцарапать себе череп.
– Тебе нужно ещё некоторое время провести в нашем стационаре.
– Сколько?
– Около недели, не меньше. Мы сделаем ещё пару снимков и посоветуемся со специалистами. Откуда мы можем знать, что это именно... Она? Возможно, какая-то паталогия или следствие травмы. Ненадолго делать поспешные выводы, мистер МакМюррей. Будте спокойным и терпеливым.
– Хорошо, - сказал я. Абсурд. Это невозможно. Все слишком быстро, так не бывает. Столько мыслей... Мне не страшно, но очень тревожно внутри.
– Можете идти, - выдохнул доктор, оглядев меня снизу вверх.
– Я зайду к вам завтра.
Мне ничего не оставалось, кроме как выйти вон и запереться в своей гребаной палате.
Ещё неделя мучений. Хотя, кто знает? Возможно, что я буду мучиться ещё год или сколько мне там останется.