Бесспорное правосудие
Шрифт:
Перед квартирой номер 9 стояли горшки с цветами. Дэлглиш подошел ближе и заметил между листьев лилии сложенную записку. Там было написано: «Мисс Кемп, прошу вас подержать цветы у себя – не просто поливать. Калатея и папоротник «птичье гнездо» любят влажность. Я заметила, что им лучше всего в ванной или на кухне. Ключи занесу перед отъездом на случай затопления или квартирной кражи. Буду отсутствовать около недели. Большое спасибо». И подпись: «Джанет Карпентер».
– Обычная помощь соседки, – сказал Дэлглиш. – Будем надеяться, что мисс Кемп дома.
Та оказалась дома, но ответила только на третий звонок, зазвенев цепочкой. Дверь осторожно открыли, из-за
– Мисс Кемп? Простите, что беспокоим вас, – заговорил Дэлглиш. – Мы из полиции. Это детектив Мискин, а моя фамилия Дэлглиш. Мы надеялись поговорить с миссис Карпентер, но она не отвечает на звонок, и мы хотим убедиться, что с ней все в порядке.
Кейт протянула женщине служебное удостоверение. Мисс Кемп взяла книжечку и стала пристально в нее вглядываться; шевеля губами, она беззвучно произносила про себя написанные слова. И тут впервые ее взгляд упал на цветы.
– Значит, она все-таки их оставила. Как и сказала. Мило с ее стороны. Так вы из полиции? Тогда все в порядке. Но она отсутствует. Вам ее не застать. Она сказала, что устроит себе небольшой отдых, и оставила мне цветы. В ее отсутствие я всегда поливаю их и подкармливаю, но это случается нечасто. Иногда она уезжает на недельку к морю. Лучше я внесу цветы в квартиру – негоже им тут стоять.
Мисс Кемп отпустила цепочку и трясущимися, узловатыми руками подняла ближайший горшок. Кейт наклонилась ей помочь.
– Вижу, здесь записка, – сказала старая женщина. – Должно быть, прощается и говорит про цветы. Что ж, она знает, что им у меня будет хорошо.
– Нам нужен ключ, мисс Кемп, – попросил Дэлглиш.
– Но я ведь сказала – ее нет дома. Она поехала отдохнуть.
– Нам нужно в этом убедиться.
Кейт держала в руках два горшка, и мисс Кемп, окинув ее долгим взглядом, широко распахнула дверь. Кейт и Дэлглиш проследовали за ней в холл.
– Поставьте у входа на столик. У горшков ведь чистые поддонники? Она не льет чрезмерное количество воды. Подождите здесь.
Мисс Кемп быстро вернулась с двумя ключами на брелоке. Произнося слова благодарности, Дэлглиш прикидывал, как уговорить ее не идти с ними. Но женщина не проявляла больше интереса ни к ним, ни к их дальнейшим действиям, только повторила:
– Вы не застанете миссис Карпентер. Ее нет дома. Она уехала отдохнуть.
Кейт внесла последние два растения, и дверь закрылась за ней быстро и плотно.
Как только Дэлглиш повернул ключ в замке и толкнул дверь, он уже знал, что его ждет. Дверь в гостиную из маленькой прихожей была открыта. Предчувствие несчастья не обязательно связано с насильственной смертью, это может быть краткое осознание неминуемости удара, наезда машины, падения с лестницы. Подсознание заранее заставляло его переживать ужас, который теперь подтверждали запах и зрелище. Но каков масштаб несчастья, он не знал. Никогда не знал. Женщина лежала с перерезанным горлом. Странно, что за этими пятью словами скрывается столько крови!
Джанет Карпентер лежала на спине, головой к двери, старческие ноги вывернуты почти неприлично. Левая – гротескно изогнута: пятка задрана, большой палец едва касается пола. У правой руки – кухонный нож, ручка и лезвие в крови. На ней была коричневая в синюю крапинку твидовая юбка, синий, «под горлышко» джемпер и в тон ему кардиган. Левый рукав был отвернут, открыв предплечье. На левом запястье был длинный разрез, а чуть выше, на тыльной стороне руки написанные кровью буквы.
Дэлглиш и Кейт присели на корточки рядом с трупом. Кровь засохла коричневым
Кейт первая озвучила то, что было ясно и без слов:
– Дермот Бил. Убийца, которого Олдридж защищала в 1992 году и который был оправдан. Спустя год он изнасиловал и убил снова – на этот раз жертвой стала Эмили Карпентер.
Как и Дэлглиш, Кейт ступала осторожно, чтобы не попасть в кровь. Та была повсюду – на потолке, стенах, на паркете, она пропитала коврик, на котором лежала женщина. Свитер слипся от крови и загрубел. Сам воздух пах кровью.
Возможно, это не самая ужасная насильственная смерть. Достаточно быстрая, более милосердная, чем другие способы, если только в руке есть сила и твердое намерение нанести точный и верный удар. Однако у большинства самоубийц так не получается. Дело сводится к нескольким неуверенным порезам на горле или запястье. Но здесь другое. Здесь порез сделан заранее, чтобы написать кровью сообщение, он сознательно поверхностный – тонкая, смазанная черточка с засохшими капельками крови.
Дэлглиш бросил взгляд на молчаливо стоящую у трупа Кейт. Лицо девушки побледнело, но его выражение оставалось невозмутимым. Нет, она не упадет в обморок. Она старший офицер полиции и поведет себя, как положено. Но если холодный профессионализм коллег-мужчин проистекал из большого опыта, являлся своего рода защитной реакцией и бесстрастного приятия сущности полицейской службы, Кейт, как подозревал Дэлглиш, этот профессионализм дался болезненнее. Среди его подчиненных бесчувственных людей – мужчин или женщин – не было. Он не выносил черствых, с задатками садистов людей, прибегавших к грубому, кладбищенскому юмору, чтобы побороть ужас. Подобно врачам, медсестрам или работникам дорожной полиции, извлекающим изувеченные тела из груды покореженного металла, нельзя хорошо выполнять работу детектива, если ты обуреваем эмоциями. Необходимо нарастить какой-никакой панцирь, сочетающий в себе принятие и отчужденность, если хочешь сохранить компетентность и здоровый рассудок. Можно испытать ужас, но нельзя давать ему надолго задерживаться в твоем сознании. Дэлглиш чувствовал, как Кейт старается закалить волю, и иногда задумывался, чего ей это стоит.
Он на мгновение захотел, чтобы она не видела всего этого. Его отец глубоко уважал и любил женщин, всегда мечтал о дочерях и считал, что женщинам доступно все, кроме дел, требующих большой физической силы, – их могут делать мужчины. Кроме того, он видел в женщинах носителей цивилизации – без их исключительной чувствительности и сострадания мир стал бы намного уродливее. Юного Дэлглиша воспитали в убеждении, что эти качества нужно защищать, проявляя благородство и уважение. В этом, а также в других вещах высокий духом отец не шел в ногу со временем. Однако Дэлглишу было трудно избавиться от этих ранних наставлений даже в новое и более жесткое время. Впрочем, в глубине души он и не хотел этого.
– Точный удар в яремную вену, – сказала Кейт. – Видимо, ее руки сильнее, чем мы думали. А на вид слабые, хотя руки всегда в таких случаях кажутся беззащитными. Как будто мертвее остального тела, – добавила она и покраснела, словно сморозила глупость.
– И печальнее – ведь обычно они всегда чем-то заняты.
По-прежнему сидя на корточках и не касаясь тела, Дэлглиш внимательно осмотрел обе руки. Правая была в крови, левая лежала согнутая с раскрытой ладонью. Он осторожно нажал на бугорки у основания пальцев, а затем бережно ощупал каждый палец в отдельности. Через мгновение он резко поднялся и сказал: