Бесспорной версии нет
Шрифт:
Шестопалов снова закурил. Откинувшись на стуле, стал безразлично разглядывать вьющиеся в полутьме кольца дыма. "Все как по расписанию", подумал Иванов. Четырнадцатого был убит Садовников. Пятнадцатого "кавказец" пришел к Палину. Двадцать первого "раздел" Гарибова. Если бы Палин сразу обратился в милицию! Даже не обязательно сразу. Хотя бы на третий день. Пусть даже на четвертый. И рассказал бы при этом про поездку в Сочи... Если бы Палин все это сделал, можно было бы задержать "кавказца" уже двадцать первого. Прямо в "Автосервисе". Но Палин не рассказал
– Жаль, что Палин сразу не обратился в милицию. И вы не рассказали обо всем в прошлый раз.
– Палин придет к вам завтра. Сам. Он боялся за семью, поэтому и не сообщил сразу. Его можно понять. Как и меня.
Так. Суточная отсрочка была взята Шестопаловым еще и для этого. Чтобы вместе с Палиным решить, как обезопасить директора гастронома от уголовной ответственности за укрывательство преступления.
Словно подтверждая мысли Иванова, Шестопалов слабо улыбнулся:
– Я надеюсь, вы это учтете? Борис Эрнестович?
Вдруг, глядя на лицо директора НИИ, внешне спокойное, Иванов ощутил неприязнь. Каждый из этой тройки отлично устроил свою жизнь. Но именно это отличное устройство жизни, написанное сейчас на лице Шестопалова, выводило Иванова из себя. Сам он никогда бы вот так свою жизнь не устроил. Никогда. Они совершенно разные люди. Но если уж на то пошло, раздражаться на кого-то только из-за того, что тот хорошо устроил свою жизнь, глупо. Он, юрист с академическим образованием, просто не имеет на это права. К тому же он не знает, можно ли привлечь кого-то из этой тройки к уголовной ответственности. Даже если допустить, что Шестопалов, Гарибов или Палин и совершили какие-то противоправные действия, следов этих действий они, наверняка, не оставили. Если УБХСС сочтет нужным, оно будет такие материалы искать. По всей тройке. Но если такие материалы найдены не будут, он должен считать, что их и не было.
Видимо, все это как-то отразилось на его лице. Во всяком случае, Шестопалов переспросил с беспокойством:
– Борис Эрнестович, надеюсь, это учтется? Мы ведь хотим помочь милиции. И потом, слабость Палина можно понять.
– Безусловно, учтется. Вообще, Алексей Павлович, я должен поблагодарить вас за то, что обратились ко мне. Как к представителю милиции.
– Ну что вы. Тут даже не пахнет выполненным долгом. Просто я впал в панику. И все. Поверите - я сейчас со страхом думаю о моменте, когда вы уйдете. Останусь один, и будет мерещиться этот бандит.
– Не волнуйтесь. О вашей безопасности мы позаботимся.
– Спасибо. Но вы понимаете меня?
– Понимаю.
Они замолчали. В зале в такт тихой хрустальной музыке мерцал разноцветный свет. Кафе притихло, голоса умолкли. В воздухе в этот момент существовало что-то совершенно отдельное, чуждое их разговору. Иванов вдруг понял, как далеки они сейчас с Шестопаловым от этих мальчиков и девочек, сидящих за столиками. Те знать ничего не знают о "кавказце". И не хотят знать. И правильно делают.
Помедлив, он спросил:
– Алексей Павлович,
– Думаете, он взыскивал с Палина и Гарибова карточные долги?
– Почему бы и нет?
– Неотданные карточные долги... - Казалось, директор НИИ сейчас вслушивается в тихо звучащую музыку. - Нет, исключено. Решительно исключено. Прежде всего, долги у нас принято отдавать сразу. Потом, я знаю своих друзей. Палин и Гарибов прекрасно играют и редко проигрывают. Но уж если они кому-то проигрывают, в должниках ходить никогда не будут. Гарантия.
– А у вас нет карточных долгов?
– Обижаете. У меня их просто быть не может. Физически.
Некоторое время оба молчали. Если грабил Палина и Гарибова действительно не вышибала - плохо. То, что стало проясняться, снова уйдет в пустоту.
Шестопалов помешал ложечкой остатки кофе:
– Оба сказали мне, что их ограбили. Ограбил один и тот же человек, не известный им. Ни с какого бока не известный. Понимаете? Вынырнувший откуда-то из темноты.
– Ваши друзья могли вас обмануть.
– Если бы они хотели меня обмануть, неужели бы я это не понял? Достаточно любому из них шевельнуть бровями, и я уже знаю, что он имеет в виду. Нет, они говорили правду. Никаких долгов у них не было. Просто это... какой-то беспредельщик.
Значение слова "беспредельщик" Иванов понял отлично. Человек, не признающий никаких законов. Действительно, вынырнувший из темноты. В общем, это согласовывалось с его первоначальной точкой зрения.
Шестопалов допил кофе:
– Ясно только одно: зацепил он нас в "Жемчуге". Я это знаю точно. Человек в моем возрасте всегда понимает, где мог произойти прокол. В "Жемчуге" мы расслабились, - все мы были в крупном выигрыше, много говорили, считая, что никто из посторонних не слышит. Видимо, все-таки кто-то нас слышал.
– О чем же вы говорили?
– О многом. В том числе о том, что у каждого из нас есть сейчас "свободные" деньги. Дурацкие, ребяческие разговоры... В этот раз в "Жемчуге" нас окружала какая-то легкомысленная атмосфера. Но ничего конкретного вспомнить не могу. Человека с внешностью этого бандюги мы в Сочи не видели. Но я уверен - все тянется оттуда. Двое обработаны, остался третий. Я. И вопрос будет закрыт.
"Если уж быть дотошным, то до конца". Подумав об этом, Иванов спросил:
– Может быть, именно вас он трогать уже не решится?
– Почему?
– Палин и Гарибов могли вас предупредить.
Шестопалов положил зажигалку:
– Здесь не тот случай.
– Почему?
– Он абсолютно убежден, что ни Палин, ни Гарибов меня не предупредят. Когда он пришел к Гарибову, тот ведь ничего не знал. И я бы ничего не узнал, если бы не чутье. Когда Георгий двадцать первого приехал ко мне, на нем лица не было. Но о том, что его ограбили, он не сказал. Только предупредил: "Леша, будь осторожней". Хорошо, Светлана рассказала.