Бесспорной версии нет

Ромов Анатолий Сергеевич

Войдя в кабинет, Иванов сразу увидел "кавказца". Стоит у окна, правая рука в кармане. И то хорошо. Если б он держал пистолет в открытую, было б много хуже.

Ираклий сказал тихо:

–  Багратик, познакомься, мой племянник.

"Кавказец" нехотя кивнул. Иванов поклонился:

–  Очень приятно. Чубиев. Что... можно при нем?

–  Да... - Ираклий замялся. - Собственно, он и приехал... чтобы передать эти деньги. Для мамы.

Надо тянуть как можно дольше, пока не подойдут Линяев и Хорин. Прыгнуть на "кавказца" и не дать ему достать пистолет он мог бы уже сейчас, но с Линяевым и Хориным все будет гораздо чище. Посмотрел на Ираклия:

–

 Вот что. Только пойми меня правильно. Хотя тут твой родственник и я тебе абсолютно доверяю, все же давай, чтобы все было спокойно. Напиши расписку. Сумма серьезная. Ты ведь не против?

Кажется, Ираклий все понял.

–  Багратик, ты о чем. Это подразумевалось. Сейчас напишу. Бумага, ручка есть. В чем дело. Конечно, напишу.

Иванов заметил: пока Ираклий открывал ящик и намеренно долго рылся в нем, правая рука "кавказца" была в напряжении. Но, вообще, пока все идет довольно гладко. Лишь бы не очень копались Линяев и Хорин. Самое главное, чтобы "кавказец" не попросил закрыть дверь кабинета на ключ. Тогда Линяев и Хорин просто не смогут войти.

Достав наконец чистый лист, Ираклий спросил:

–  Багратик, деликатный вопрос. Без процентов?

Молодец Ираклий! Полная натуральность.

–  Без. Я думаю, ты остался человеком. Так ведь? И сможешь оценить.

–  Спасибо. Значит, пишу на двадцать?

–  На двадцать.

Ираклий начал писать. "Кавказец", стоя рядом, искоса смотрит в бумажку. Иванов незаметно сделал короткий шаг. Расстояние до "кавказца" сократилось. Теперь, в случае чего, наверняка достанет его одним прыжком.

В этот момент за дверью раздались громкие голоса. Ираклий и "кавказец" повернули головы. "Чем вы кормите людей? Чем? - слышалось за дверью. - Этой падалью? Где ваш директор?"

Сделав еще полшага, Иванов поинтересовался:

–  Что это? Что за шум?

–  Не знаю. - Ираклий пожал плечами. - Кто-то шумит. Вообще, у нас такое редко бывает.

Линяев действительно не жалеет голоса. "Давайте сюда вашего директора, я ему в морду это мясо кину! Пусть жрет сам! В конце концов, мы детское учреждение! Совесть у него есть?"

Ираклий отложил ручку:

–  Ну, знаете... Это переходит границы... Надо положить конец.

–  Не отвлекайтесь, Ираклий Ясонович, - тихо сказал "кавказец". - Я закрою дверь.

Шагнуть он не успел - в дверь ворвались Линяев и Хорин. С рук перепачканного кровью Линяева свисал огромный кусок мяса. Оглянувшись, он двинулся к "кавказцу":

–  Где у вас тут директор? Вы чем кормите народ? Понюхайте, чем пахнет? Вы, вообще, соображаете?

Комната наполнилась запахом тухлятины. "Кавказец" брезгливо отодвинулся:

–  Что вы ко мне? Вот директор.

Этого было достаточно, чтобы Хорин в белом халате успел зайти с другой стороны. Скорее, даже не увидев, а почувствовав это, "кавказец" дернулся, но достать руку с пистолетом уже не успел. Хорин и Линяев повисли на нем с двух сторон.

Считать установленным

Через несколько дней в комнате прокуратуры, дожидаясь, пока Прохоров заполнит протокол, Иванов в который уже раз рассматривал лежащие перед ним на столе вещественные доказательства. Все эти вещественные доказательства были отобраны им лично у "кавказца" непосредственно в момент задержания. Сейчас на столе следственной части прокуратуры вещдоки выглядели довольно мирно. Пистолет системы Макарова - номерное оружие, принадлежавшее Садовникову. Искусно сделанный из натурального волоса парик. Столь же искусно сделанные накладные

черные усы. Контактные линзы, меняющие цвет глаз. Распорки для ноздрей, изготовленные из канцелярской резинки. Резиновые защечные подушечки. Специально сделанный холщовый пояс с гнездами. Рядом вынутые из этих гнезд ножи и остро заточенные стальные прутья с насаженными на них рукоятками. Одним из таких прутьев и был убит Садовников.

Предположение Иванова подтвердилось. "Европеец" и "кавказец" оказались одним и тем же лицом. Неким Виталием Николаевичем Уховым, жителем Сочи, тридцати шести лет, бывшим оперуполномоченным районного угрозыска города Новороссийска.

Два года назад Ухов был уволен из органов МВД. В его послужном списке не раз отмечались случаи превышения власти, попытки должностного подлога и другие нарушения. Когда же доставленный Уховым в отделение милиции карманник заявил, что при задержании был зверски избит, терпению сослуживцев Ухова пришел конец. И хотя Ухов и утверждал, что карманник якобы сам разбил себе лицо об стену, это не помогло. Из органов МВД он был уволен.

Уйдя из МВД, Ухов переехал из Новороссийска в Сочи. Здесь сблизился с лобовиками. Так в конце концов вошел в преступный сговор с Шестопаловым. И Шестопалов, и Ухов считали, что партнера ему послала сама судьба. Комбинация, предложенная Ухову Шестопаловым, на вид была беспроигрышной. Шестопалов снабжает Ухова исчерпывающей информацией о своих знакомых. Ухов их грабит. Полученный "доход" делится поровну.

Пистолет системы Макарова Ухов добыл, используя знакомство с Садовниковым. Когда-то они вместе проходили шестимесячные курсы усовершенствования. Подло нанеся не ожидавшему нападения Садовникову два смертельных удара в спину, Ухов на виду своей жертвы спокойно приклеил черные усы. Умирающий Садовников пытался предупредить об этом товарищей, но не смог...

Об убийстве Садовникова Шестопалов действительно не знал, что отнюдь не умаляло его вины как организатора преступной группы. Связь Шестопалова с Уховым была подтверждена видеопленкой, на которую был снят разговор директора НИИ по уличному телефону-автомату. Разговор этот состоялся вечером, за день до налета Ухова на мясокомбинат. Возвращаясь с работы домой, Шестопалов попросил водителя ненадолго остановить машину у булочной. Выйдя, зашел за угол и позвонил по автомату. Бесстрастная видеопленка за фиксировала движение губ, а значит, и слова, в том числе "Ираклий Ясонович" и "мясокомбинат". Назвал Шестопалов Ухову и номер домашнего телефона Кутателадзе.

Старая мелодия

Иванов включил приемник. Посмотрел на сидящую рядом с ним в машине Веру Севастьяновну. Мать Ираклия вглядывалась в летящую навстречу дорогу.

–  Вам не помешает?

–  О чем ты, Боря. Я люблю музыку.

Вера Севастьяновна молчит, глядя вперед. Ираклий не смог проводить мать на этот утренний рейс и попросил сделать это своего друга.

Тронув ручку настройки, Иванов подумал: все-таки хорошо, что Вера Севастьяновна так и не узнала ни о чем. Упоминание Ухова о напарнике оказалось точно рассчитанной уловкой. Подъехавшие на Тимирязевскую Вязов и Коротков никаких следов пребывания здесь сообщника Ухова не обнаружили. Так что Вере Севастьяновне ничто не угрожало. А вот ее сыну... Но она, несмотря на всю свою проницательность, ни о чем не догадывается. Ей сейчас легко и хорошо, ведь она возвращается в Тбилиси, убедившись, что у Ираклия с Мананой все в порядке. Хотя именно Вера Севастьяновна своим приездом в Москву предопределила приход Ухова к Кутателадзе.