Бесстрашные, или Кирзачи для Золушки
Шрифт:
Марта засуетилась, заерзала на стуле и ответила:
– Так ведь испугалась.
– Чего?
– Стреляли же.
– Понятно, а если бы это опасный преступник был? В машине полицейских иногда преступников закрывают.
– Ну, какая она преступник? – возмутилась Марта – дитё совсем.
– Куда она пошла.
– Я не знаю. Я в лесок убежала. Там заблудилась.
– И ночевала в лесу – несколько спросил, а больше утвердил Николай Васильевич.
– Да – быстро согласилась Марта.
– Хорошо – согласился участковый, пропустив через уши все ее вранье.
Он
Марта поерзала на стуле и прошептала:
– Ужасно.
– Что именно? – уточнил Николай Васильевич.
– Вот смотрю на эту фотографию и понимаю, что это настоящее его лицо, а там, в поезде он, как искусный актер играл роль доброжелательного парня, чтоб нас с Анютой расположить к себе и подружиться с нами.
– Да – согласился Николай Васильевич. – Так оно и есть, милая девушка. Обычно эти, извини, уроды так и работают. Располагают доверием, расспрашивают, личное узнают. Узнал, что вас никто не встречает, едете вы к чужим, незнакомым людям, для которых вы, мягко говоря, безразличны – приедете вы к ним на работу – хорошо, не приедете – ну и ладно, другие приедут. Вас на фирме ждали-ждали, а вы не приехали, о вас и забыли. Это бизнес. Он все у вас выпытал…
– Анюта сама все рассказала – перебила его Марта.
– Вот – жестко продолжил Николай Васильевич – рассказала и развязала ему руки – можно девчонок везти к себе. Куда там? На дачу? И кутить с ними. Это хорошо, если отпустят, а могут и убить.
– Что вы такое говорите? – ужаснулась Марта.
– А что? – зло спросил он, а потом спокойно добавил – это правда, милая девушка. Ты отдаешь себе отчет, куда вас везли?
– Да. Босс конкретно сказал, что в сексуальное рабство. Что спрос у него на красивых и молодых – Марте было тяжело это вспоминать уже в сто первый раз, она попросила – пожалуйста, Николай Васильевич, найдите Анюту. Спасите ее.
Николай Васильевич тяжело вздохнул, но ничего не ответил, стал читать, что сам же написал. Вроде все точно написал, ничего не упустил, вот только паспортные данные этой Марты Викторовны не записаны, но тут по причине кражи сумки. Сейчас опера приедут, которые дело по огнестрельному ранению сержанта Ивкина ведут, опять ее опросят, если что еще придется в протокол дописывать. Он отложил протокол, взял маленький листок бумаги и написал в нем номера телефонов, потом протянул Марте. Она так и смотрела на него с мольбой в глазах.
– Возьми.
– Что это?
– Это мои телефоны. Рабочий и домашний. Если нужно будет что-то срочное, или вспомнишь что-то еще, позвони.
– Спасибо.
Марта взяла записку и вспомнила как вчера… ого, это было вчера, а такое ощущение, что уже неделя прошла. Нет. Вчера. Вчера в плацкартном вагоне поезда дед Вася писал на таком же маленьком листочке адрес и имя своего сына, к которому, по его словам она может обратиться, если будет трудно. Или он сказал, будет плохо. Хотя какая разница, ей и плохо, и трудно, и страшно, а вот листочка с адресом у нее нет, и она его не помнит. А еще вчера днем, взяв этот самый листочек из дедовский рук, она мысленно ухмыльнулась, почему ей должно
– А ты знаешь, что? – Николай Васильевич задумался и предложил – ты вот что. Ты завтра вечером обязательно мне позвони. Я тебе повыбираю фирмы, которые занимаются трудоустройством иногородних. А лучше не звони, а сама сюда вечером приходи. Я этот список тебе передам, почитаешь, может, вспомнишь название, примут тебя на работу. Они же ждали тебя. Не думаю, что у них уже замена есть.
– Ой, спасибо, Николай Васильевич, – обрадовалась Марта – я все думаю об этой фирме, но никак не могу вспомнить. Ловлю себя на мысли, что если услышу или увижу это название, то обязательно вспомню. Оно крутится в голове, как шальной ветер, а поймать ее не могу. Помощь нужна. Подсказка.
– Надеюсь, помогу. – Он тяжело вздохнул и устало посетовал – что-то опера долго едут.
Марта пожала плечами. Николай Васильевич, не вставая, дотянулся до чайника и включил его. Он ужасно устал. От усталости он стал выглядеть старше, осунулся и помрачнел. Нехорошие мысли кружили в голове. Еще эта девчонка со своими проблемами, а проблемы-то очень серьезные.
Когда чайник закипел, он запарил две кружки чая, достал из шкафчика пакет с печеньем и подал Марте.
– Поешь. Чай без сахара. Закончился. Так что не сладкий.
Тут только Марта поняла, как сильно она проголодалась, действительно она не ела со вчерашнего вечера, когда поужинала у Варвары Йосифовны.
– Спасибо огромное.
Она взяла печенье и стала его хрумкать, запивая горячим чаем. Этот горьковатый, не сладкий чай с чуть затвердевшим печеньем, показался ей самой вкусной едой в мире. А еще вчера она точно также думала о жареной картошке с молоком.
От участкового она вышла, когда на улице уже было серо, солнце еще не село за горизонт, но уже не могло пробиться слабыми лучами через каменные стены домов города.
Она осмотрелась по сторонам, не понимая, что ей надо делать.
Марта устала, как будто вагон угля разгрузила. А ведь физически ничего не делала. Только рассказывала и отвечала на вопросы. Опера приехали с какого-то дела, опросили Марту уже в сто двадцать второй раз, записали показания, она подписала кучу документов, расписок и заявлений, сама уже толком не понимая, что именно подписывает и зачем столько подписей.
И куда теперь идти? – сама себя спросила она, но сама себе не ответила. Она только глубоко вздохнула, сошла по ступенькам полицейского участка и пошла. Пошла, не зная куда.
И что сегодня делать? – опять спросила она себя и ответила – тут только один вариант – побродить до глубокой ночи по городу, делая вид, что гуляю, а потом найти тихий двор и устроиться на скамеечке, а если повезет на детской площадке в теремочке.
Она так и сделала. Пошла по неопределенному, намеченному маршруту. Дед Петя глубокомысленно говорил, что с дороги можно сходить, если новая дорожка не скользкая. В ее сегодняшнем пути даже запрещающих светофоров не было.
Он подошел к ней сзади. Неожиданно. Почти не слышно. Легонько дотронулся до локтя и на ходу сказал: