Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)
Шрифт:
– Что-то случилось? – наконец поинтересовался я, не дождавшись продолжения.
Она мотнула головой, кончиками собранных в хвост волос задев меня по лицу.
– Нет-нет, – быстро произнесла она, причем дважды. Для обычного отрицания хватило бы и одного «нет». Обиделась, дурочка. Решила, что я ними из-за диссертации, а не из-за ее красивых ножек… Не желая терять наметившийся было контакт, я не стал давить на нее. Рано или поздно она заговорит первой.
Тем временем мы проскочили многолюдное Шали, и дорога круто пошла на подъем. Под колесами мелькнул мост над узкой пенистой речушкой, на горизонте
Мои пассажиры как-то подобрались. Петр тревожно смотрел в окно, на крутые склоны ущелья, по дну которого катил наш дизель. От парня исходил резкий запах страха. Удивительно, но девушки боялись гораздо меньше него.
– Кажется, будто кто-то следит за мной, – прервав молчание, пожаловалась Марианна, слегка поеживаясь.
Не отрывая взгляд от дороги, я кивнул.
– Здесь места для засады очень удобные. За каждым поворотом может притаиться абрек.
– Какая дикость, в конце двадцатого века и разбойники, откуда они берутся? – с визгливой ноткой в голосе вдруг выдала Света-Лена-Ира. Истерит не от испуга, подумал я, искренне возмущена.
– Абрек не просто человек. Он – социальная функция. Когда государство не справляется со своими обязанностями, появляются вот такие мстители. Следствие и суд в одном лице. Как олицетворение социальной справедливости. Как неизбежная общественная флуктуация… – попытался объяснить я.
– Человек субъективен и потому всегда будет несправедлив, – отмахнулась девушка. – Но всегда можно воззвать к высшей справедливости!
Я покачал головой:
– Если вы говорите про божественную справедливость, то это слишком отдаленная перспектива. Человек всегда хочет здесь и сейчас. Ад как наказание или рай как поощрение его тоже устраивают. Но только после воздаяния в этой жизни…
Света-Лена-Ира прервала меня с улыбкой превосходства:
– Я говорю о другой справедливости. О справедливости Древних. Мы, глубоководы, потомки одного из них, и всегда можем воззвать к Нему и попросить справедливости и для себя, и для других.
Ну, конечно, кто о чем, а фанатики о своем. Таким людям возражать бесполезно, но, глядя в ее торжественное лицо, я не удержался:
– Помню-помню… Древний закон как договор между людьми и Древними. Мол, вы чтите их, они покровительствуют вам… Всё давно в прошлом. Древние близки к людям лишь теоретически. Фактически же им нет дела до людских тревог. Смысл существования для них – борьба между собой, а их дети – всего лишь инструменты… Они вроде тех же абреков, только на своем уровне…
Заметив, что меня не поняли, я пояснил:
– Абрек – единоличник, он ищет справедливости непосредственно для себя… При этом обычно ни с кем не считается.
Девушка замерла от возмущения – столь бесцеремонно, с ее точки зрения, сравнивать Древних с абреками. Подбородок ее заострился, губы сложились в знак равенства, совсем не похожий на рыбий ротик Марианны. Тщетно я ждал от нее резких слов, ответ последовал с другой стороны. С заднего сиденья раздался язвительный голос Петра:
– А мне казалось, вы сочувствуете абрекам…
Я пожал плечами.
– Всё зависит от того, под каким углом смотреть. Те абреки,
– Ген волка?! Они что… антропозооморфы?.. Как и мы? – испуганно пискнула Марианна.
– Ага, – подтвердил я. – Только глубоководы – гибриды, а они – оборотни…
Лица моих пассажиров разом побледнели. В зеркальце заднего вида я заметил, как Петр откинулся на спинку сиденья – из него словно выкачали воздух. Марианна – сбоку от меня – напротив, скорчилась, превратившись в большой вопросительный знак, на лбу выступила испарина… Судя по всему, перепугались искренне. Хоть и молодые, но знают, что вервольфы и глубоководы – семя разных Древних, и потому первый никогда не пощадит второго, если встретит его на пустынной дороге. Когда отцы враждуют, дети не могут стоять в стороне…
– Вряд ли нам что-то грозит. Мы почти миновали опасную зону… – Я говорил, желая успокоить молодых людей. Мне не хотелось путешествовать вместе с впавшими в панику пассажирами. Дурак, завелся из-за пары глупых фраз, перегнул палку с откровенностью… Но и Петр тоже хорош, не задень он меня не к месту своей улыбкой, и я бы промолчал про природу абреков. Пугать и его, и девчонок мне было совсем не с руки.
Машину тряхнуло на колдобине, и я замолчал, сосредоточившись на разбитой частыми камнепадами дороге. Справа пробегали спрятавшиеся в густой зелени белые домики Ведено. Мои пассажиры остались наедине со своими мыслями и быстро успокоились. К тому же пугавший их лес отступил, мы вырвались из тесноты ущелья и стремительно накатывали на последнюю четверть нашего путешествия к озеру.
Марианна вдруг ахнула. Я ее хорошо понимал. Каждый, кто впервые ехал по «царской» дороге – из Харачоя на озеро Кезеной, – испытывал это чувство, когда оказывался перед исполинской горной грядой. Уходящая за горизонт бесконечная змейка серпантина, опоясывающая целый хребет. Колпак неба, накрывающий вас густой синевой, – огромный, бескрайний, взглядом не охватить.
– А вот теперь приготовьтесь, – сцепив зубы, скомандовал я своим пассажирам и бросился на штурм хребта. Старенький дизель выл и рычал на особо крутых подъемах, захлебываясь кашлем на поворотах, но глотал километры – пополам со всё той же пылью из-под колес. С упорством заведенной часовой пружины я наматывал по серпантину виток за витком.
Мои пассажиры, прячась от вездесущей пыли, уже покрывшей машину плотным желтым ковром, задраили окна и прилипли к ним лицами, стараясь разглядеть, как глубоко внизу, в ущелье, бежит бурный поток, похожий отсюда на блестящую змейку.
Мне же было не до горных красот. Запутавшаяся в скалах дорога требовала полной собранности. На одном из особо крутых поворотов заросли мушмулы, словно присевший в полупоклоне человек, цепляли своими ветвями-конечностями дорогу, и мне пришлось вцепиться в руль, выкручивая его двумя руками и старательно огибая препятствие.