Бестиариум. Дизельные мифы (сборник)
Шрифт:
И мы стали жить с ним. Точнее, он о нашем существовании даже не догадывался, брат за этим следил внимательно. Я этого доктора Виктора и не видела-то ни разу, даже не знаю, как он выглядел. А то если бы он нас заметил и выгнал, замерзли бы мы на улице до смерти, и никакие щупальца бы не помогли, скажу я вам! Заняли мы пару самых дальних от лаборатории комнат, устроились там хорошенько, о большем и мечтать не могли.
Я говорила, что мы воровали, и вы, наверное, думаете, что мы что-то из дома доктора Виктора брали, но это не так! Ни единой нитки я там не тронула, а даже наоборот, мы иногда доктору незаметно еду на кухню подкладывали, когда он совсем с головой в свои эксперименты
Так вот, жили мы в доме доктора Виктора, не мешали друг другу. Я всё так же работала в ресторане и хозяйством занималась, а Рэйнард подрабатывал от случая к случаю, а в свободное время сидел под дверью лаборатории доктора и как будто прислушивался. Я потом догадалась, что ему так проще «чувствовать» было, когда он ближе находился.
Как-то брат взялся рассказывать о том, что он там у доктора Виктора «почувствовал», но я мало что поняла. Рэйнард сказал, что доктор науку с магией мешает – это вроде ясно. То есть я, конечно, и не подозреваю даже, как можно науку и магию вместе соединить, но сама идея понятна. А вот дальше глупости какие-то начались, скажу я вам. Рэйнард сказал, что доктор Виктор хочет Богов уничтожить. Мол, они на нас влияют, а это плохо.
Вот это-то мне и не ясно. Солнце на небе тоже светит, на нас как-то влияет, но с ним же не борется никто? Солнце есть, и Боги есть. Это моему уму непостижимо было совершенно. Брат что-то объяснял, но, по-моему, всё равно глупость какая-то получается.
Так мы зиму и прожили втроем: я, брат и доктор Виктор в своей лаборатории. А когда дело к весне пошло, снег таять начал, всё и началось.
Рэйнард однажды от лаборатории доктора вернулся хмурый какой-то, задумчивый, губы кусал, лоб морщил. Я его не расспрашивала, захочет – сам расскажет. Он долго мне ничего не говорил, неделю, а то и две. Потом обмолвился коротко, мол, доктор Виктор большой эксперимент готовит, опасный, вот брат и сомневается, не случится ли чего плохого.
Я только плечами пожала, я-то в этих экспериментах ни капли не понимала, но все-таки и мне волнительно стало. Раз Рэйнард не находил себе места, значит, и правда что-то нехорошее затевалось. Я несколько раз брату предлагала, давай уйдем из дома этого, на улице уже теплее, как-нибудь выкрутимся, но он головой качал и просил подождать. Я и ждала, а что оставалось? Но, скажу я вам, с каждым днем мне всё тревожнее делалось.
Рэйнард ходил мрачный, как туча, и, в конце концов, сказал мне, что решил: «Ты, Лиза, уходи, а я останусь. Если у доктора что-то пойдет не так, я должен быть рядом» – вот что он сказал тогда, слово в слово. Я запомнила. Вот таким был Рэйнард, не мог доктора одного оставить, несмотря на то, что он нам никто и зовут никак.
Да только как я могла уйти, если мой брат остается?! Мы же с Рэйнардом близнецы, друг друга без слов понимали. Никак нельзя мне убегать. И я осталась в доме доктора Виктора.
Вот двадцать первого апреля всё и случилось. Доктор Виктор несколько дней до того готовился, даже из дома надолго уходил, брат говорил, что за покупками для своего эксперимента, который будто бы прогонит
К вечеру доктор Виктор вернулся, заперся в лаборатории и начал готовиться. Рэйнард мне велел сидеть в нашей комнате. Я спорить не стала, так и сделала. Брат меня обнял, сказал грустно: «Посмотрим, чем меня наградил культ. Аи, Шаб-Ниггурат!» – и ушел к лаборатории.
Я в другом крыле дома была, но все-таки слышала кое-что. Шум негромкий, но гулкий, как будто какой-то большой и тяжелый механизм работает – сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, разгоняясь. Затем доктор Виктор начал что-то кричать, но я слов не разобрала. Но, знаете, он не так кричал, словно бы от страха, или боли, или еще чего неприятного. Скорее, наоборот, скажу я вам, радостно он кричал, и ритмично, словно бы песню пел или стихи читал. Я так думаю, это какой-то ритуал был, брат же рассказывал, что доктор науку с магией соединяет.
Мне жутковато сделалось. Такое чувство появилось неприятное, словно кто-то за спиной стоит и на меня смотрит. И сколько я ни оглядывалась, сколько из комнаты в комнату не ходила – никуда это чувство не девалось. Я уже и спиной к стенам прижималась, а всё равно как будто кто-то подглядывает, а я не вижу, кто.
Затем еще хуже стало: словно темнота какая-то в доме появилась. Смотрю перед собой, а вижу чуть дальше собственного носа. На улицу выглядываю – сумерки там, каждое деревце в саду рассмотреть можно. А в комнате свет включен, только лампа как будто сквозь закопченное стекло светит, тускло, бледно, да еще и мигает. А доктор всё свои стихи выкрикивает.
А потом мне дышать стало тяжелее, и щупальца мои будто свинцом налились, руки не поднять. Стою, к стене прижавшись, воздух хватаю, как рыба на берегу, и рукой шевельнуть не могу.
И слышу шорохи. Или шепоты. Звуки какие-то в голове. И вдруг вспоминать стала те картинки, что видела, когда сестры-культистки меня в Храм водили. Полгода я и не думала о них, а тут вдруг одна за одной пошли. И всё кошмарнее и кошмарнее с каждой секундой, скажу я вам… И никуда они не уходили, не удалось мне их забыть, как бы я ни хотела.
Я хотела рассказать, что видела и слышала, да вот беда, слов не хватает. Я даже брату объяснить не смогла, да и он мне тоже. Думаю, для того, что мы там себе в голове видели, вообще слов человеческих не существует. Это что-то не отсюда, не из этого мира, поэтому и не объяснишь.
И когда я эти звуки услышала, и картинки в голове у меня завертелись, я совсем перепугалась, хотела бежать к брату и уводить его из этого дома. Плевать мне стало и на холод, и на бедность, и на доктора, только бы живыми остаться.
Кое-как я от стены оторвалась, меня трясло, словно в лихорадке. И вдруг слышу: изменилось что-то. Доктор всё свои стихи кричит, только теперь не радостно, а что-то другое у него в голосе слышится. Страх там был, и отчаянье. И с каждой секундой всё больше и больше.
Знаете, что я тогда вспомнила? Вопль Джипси Партридж.
Я к лаборатории кинулась, чтобы брата скорее увести, и пока по коридору бежала, голос его услышала. Как будто он тоже какие-то стихи ритуальные читал. Ни слова разобрать не могла, бежала, сама напугана была, и кровь у меня в ушах стучала так, что я и топота своего бы не заметила.