Бестселлер
Шрифт:
— Я никому не отдам своих королев, — король шел, будто продирался сквозь толщу воды. — Они только мои, и я их люблю. Они любят меня, и мы счастливы. Слышите, стражники? Мы любим друг друга! Пошли вон из моего дворца!
— Последний раз говорю, встань на колени и положи руки на затылок, — выдавил офицер Уайт.
— Билл, он тебя не слышит, — прошептал за его спиной офицер Томпсон. И как успел там оказаться?
— Король оставь, они же тебя застрелят! — вырвалось у Джулии.
Билл Доннахерц обернулся к ней, как-то
— Уходите!!! — взревел король и по-кошачьи легко прыгнул на людей в форме.
Если бы это был фильм, то сейчас должна заиграть пронзительная печальная музыка и кадры должны замедлиться ровно до той степени, чтобы зрители успели увидеть всё в мельчайших деталях.
И будет крупный наезд на разъяренное лицо короля, чья корона сползла на ухо.
И будет виден открывающийся рот Софии, которая на одной ноте тянет слово: «Не-е-е-е…»
И обязательно удивленно открытые глаза Джулии, Френка и Сивиллы.
А также хороший режиссер снял бы руку Марты, которая пытается поймать мускулистую ногу Билла…
А потом сразу переход на черный ствол пистолета фирмы «Gloсk», который выплевывает один за другим раскаленные цилиндрики. Выплевывает и выплевывает, будто его тошнит от вида людей, собравшихся в красной комнате.
И апофеозом сцены — испуганное лицо офицера Томпсона, который не снимает палец со спускового крючка пистолета, а жмет и жмет беспрестанно, будто пистолет — это крест, и он защищается им от нападающего вампира.
Музыка должна в этот момент достигнуть своего печальной пронзительности, а в кадре обязательно возникнет крупным планом лицо короля и выползающая струйка крови из угла рта.
Билл отшатнется, словно налетит на стеклянную стену и сделает шаг назад.
На мускулистом торсе расцветут алые розы от цилиндриков калибра девять миллиметров.
Колени подогнутся, и он сделает несколько шагов назад.
Король будет повержен.
Низвержение короля окончится падением на деревянный крест, и слабеющие руки не смогут удержать крупное тело.
Оставляя красные потеки на перекладинах, Билл сползет вниз, а к нему с рыданиями подползут две женщины.
— Я люблю вас, мои королевы, — прошепчет король и закашляется.
Тяжелыми руками он обнимет их и прижмет к своей груди, которая будет вся алой, словно на короля плеснули из ведра с ярко-красной краской.
Руки женщин тут же испачкаются, но они не будут обращать внимания на это, будут просить Билла не умирать и размазывать слезы, рисуя на лицах причудливые маски.
Троица попадет в кадр и застынет на мгновение.
— Мы тоже любим тебя, Билли. Не умирай, пожалуйста, — проноет София.
— Не умирай, — в тон ей повторит Марта.
Камера покажет горе злодеев, и сделает это так, чтобы зритель понял — они наказаны. И при этом наказание их гораздо сильнее преступления. И уход Билла будет считаться сакраментальной жертвой, которая необходима для очищения женских душ.
Которая нужна для перерождения.
Да, так бы и было, если бы эта сцена снималась в кино.
На самом же деле всё произошло в считанные секунды — только что Билл бросился на полицейских, а в следующее мгновение он уже упал у ног троих людей.
От грохота выстрелов заложило уши и было не разобрать — что кричали женщины и вопили полицейские. Джулия словно окостенела, когда взглянула в лицо Билла.
Мужчина улыбался…
Глава 32
Голубоглазый пятилетний малыш с моделью яхты в руках подбежал к красивой женщине, сидящей в тени старого вяза. Она удобно расположилась на клетчатом одеяле и с улыбкой смотрела на мальчика. Улыбка чуть померкла, когда женщина подняла глаза на идущего за мальчиком мужчину.
— Мама, мама! — прокричал мальчик, подпрыгивая от распиравшей радости. — Мы с папой обогнали все модели. Представляешь? Подрезали большой корвет и едва не врезались во фрегат какого-то дяденьки. Мы молодцы?
— Да, молодцы, — улыбнулась женщина. — Ещё какие молодцы. Джимми, а ты не проголодался?
— Нет, мам, мы с папой съели по хот-догу. Я даже не испачкался, — похвастался мальчик.
— Джимми мне пытался подсунуть свой кусок, он вряд ли голоден, — кивнул мужчина.
Мальчик положил модель на землю и пару раз обежал взрослых. Энергия из него так и хлестала, хотелось прыгать, ходить колесом, дурачиться и немножко петь. Глазами и припухлыми губами он походил на мать, а вот остальные черты лица были явно не мужчины, которого Джимми называл папой.
— Мама, а ещё Томас Кристен говорил, что его мама, миссис Кристен, такая же красивая, как принцесса из сказки. Мам, а когда я ему сказал, что это неправда и ты гораздо красивее, то он разозлился и полез драться. Пришлось надавать ему тумаков, а он мне поцарапал руку. Мам, правда я похож на рыцаря, который защищает свою королеву? Мам, а почему ты вздрогнула?
Словно невидимая рука стерла улыбку с лица женщины. Кожа побледнела, как у человека, который вот-вот грохнется в обморок. Мужчина тут же подскочил и взял её за руку.
— Джулия, милая, всё в порядке?
Женщина перевела на него чуть остекленевший взгляд.
— Да-а, просто… просто холодный ветерок пролетел, вот и передернуло, — через силу она снова вернула улыбку на прежнее место.
Мальчик обеспокоенно заглядывал в лицо матери, но потом мимо прокатился мяч, и он кинулся за ним, чтобы бросить обратно.
Джулия проводила его взглядом. Мальчик не должен знать того, через что пришлось пройти его маме. На миг перед глазами женщины снова пронеслись те ужасы, которые она испытала.