Бестселлер
Шрифт:
Испуганный полицейский всадил целую обойму в тело Билла, благо мишень располагалась всего в трех метрах. Билл отчаянно цеплялся за жизнь, в стремлении защитить своих «королев», но его хватило ровно до того момента, как приехавшие санитары погрузили могучее тело на носилки. Тогда он выгнулся дугой, прокричал в потолок: «Простите, королевы!» и упал обратно уже бездыханный.
Несмотря на то, что женщины сначала говорили, что Джулия может прирезать Билла, они безутешно рыдали несколько дней. Они блефовали, когда показывали равнодушие к своему «королю», думали, что у Джулии не хватит духа сделать
Как оказалось, эти женщины и в самом деле любили Билла Доннахерца. По-своему. Любили заниматься с ним сексом, иногда по отдельности, иногда вместе. Женщины так жестко сломали психику мужчине, что он в самом деле полагал себя королем. А их считал королевами…
Когда же начали давать показания, то выяснилось, что среди их «жертв» были не только пропавшие одиннадцать молодых человек, но и четыре писательницы, которые так же подверглись насилию по написанным романам. Шесть женщин побывали в королевском плену. Шесть женщин испытали то, что они описывали в своих романах.
«Порномстители» (как тут же окрестили ушлые репортеры) до такой степени ломали писательниц психологически, что те даже думать не могли об эротике, как о жанре в литературе.
Чтобы сильнее шокировать жертвы, перед каждой разыгрывался один и тот же спектакль — король рассказывал историю, а перед этим, или после, одна из заключенных с писательницами женщин умирала. Писательницы получали шок такой силы, что не могли потом вспомнить — что с ними было. Вкупе с легким психотропным препаратом шок затмевал их память, и троица вывозила человека в одно из мест подальше от Бруклина.
Просчет у них случился с Сивиллой Форест, которая смогла вытащить у спящего короля ключи и выбежала на улицу. Этот просчет и стоил им свободы, а Биллу жизни.
Офицеры Томпсон и Уайт были повышены в званиях до детективов за поимку особо опасных преступников. Впрочем, детектив Уайт вскоре отказался от своей должности и перешел обратно в патрульные. Ему не понравился увеличившийся объем работы и большая ответственность. Привычнее был прежний уклад патрульной службы. Они тоже дали показания, и их слова внесли ощутимый вклад в определение срока заключения для Марты и Софии.
Как оказалось — женщины не просто наказывали «аморальных писательниц», но и превратили съемку наказания в доходный бизнес. Увы, не удалось отследить канал, куда уходили записи с видеокамер из комнаты с видеостенами. Женщины же отказывались говорить об этом, мотивируя тем, что если они откроют эту тайну, то не проживут и часа. Как оказалось — это вовсе не Билл создавал видеосцены, а записи присылали с посыльными.
Кто следил за извращениями над писательницами? Это так и осталось тайной. По всей видимости, съемка пользовалась спросом, если они могли позволить себе содержать дом на довольно дорогом участке города.
Марта рассказала о людях, которые разыграли представление перед Френком. Их нашли, допросили, но это были обычные безработные актеры, которых наняли на десятиминутную работу. Вроде как «продюсер боевика следил за их игрой, и нужно было сделать всё достоверно». И они сделали. Но снова вмешался случай и актер, который должен изображать Билла, слег с температурой, а вместо себя послал соседа по комнате. Увы, азиат совсем не походил на широкоплечего и рослого мужчину.
Сивиллу допрашивали особенно тщательно. Полицейские долго не могли поверить, что она «случайно» оказалась неподалеку от изображаемой сценки. Да и рассказ Джулии об исповеди короля заставил отнестись к Сивилле с предубеждением.
Так было до тех пор, пока Марта не призналась, что это она внушила девушке мысль о приходе на данное место. Сивилла всегда обедала в одном и том же месте, поэтому подбросить ей в кофе нейролептики не составило труда. А после галантный мужчина проводил девушку домой и даже не воспользовался женской слабостью. Сивилла даже не догадалась, что мужчиной была именно Марта, которая и вытащила пули из её пистолета.
Приехавшие на суд писательницы тоже немало внесли в дело троих людей. Мнения людей, наблюдавших за этим процессом, разделились — одни считали их борцами за чистоту помыслов и святыми моралистами, другие считали сумасшедшими. Америка словно разделилась на два лагеря: одни осуждали, другие хвалили.
Осуждающая половина возликовала, когда вынесли приговор. Об этом неделю шли разговоры во всех барах, забегаловках и в офисных курилках.
Люди обсуждали — можно ли человеку выдержать три пожизненных срока?
По логике вещей это было нереально. Нереально, но именно столько судьи вынесли каждой из женщин. «Порномстителям» придется находиться за решеткой до скончания века.
После оглашения приговора Марта выкрикнула, что ни о чем не жалеет, и если бы у неё был шанс всё исправить — она сделала бы точно также. София молчала. Она не поднимала глаз от пола ни тогда, когда давали свидетельские показания, ни тогда, когда выступали юристы, ни тогда, когда оглашался приговор. Казалось, что её ничего так не интересует на свете, как носки собственных туфель. Даже когда уводили из зала суда — и то она не подняла глаз.
Судебный процесс растянулся на срок больше двух лет. За это время у Джулии родился Джимми. Веселый и смышленый мальчишка, которого Френк принял, как своего. Но они с Джулией знали — чей он сын на самом деле. Френк сказал, что это не важно. Это в прошлом, а сейчас есть Джимми, и он всегда будет для Френка сыном.
Брак Джулии и Френка испытал большой стресс. Он три года балансировал на грани развода. Три года, в течение которых Джулия часто просыпалась от собственного крика и не позволяла Френку прикасаться к себе.
Она никому из мужчин не позволяла прикасаться. Доктора, к которым она обращалась, были только женщины. Продавцы в магазинах — только женщины. Если за прилавком стоял мужчина, то она разворачивалась и уходила. Хотя, в последние шесть лет Джулия мало выходила из дома, возложив заботу о покупках на плечи Френка.
Она писала… Она писала сказки о прекрасных принцессах и верных рыцарях, о красивых драконах и добрых волшебниках. Большая часть её поклонников радостно взвыла, когда вышла новая книга, но, увидев, что вместо привычного порно Джулия Холахан написала какую-то сказочную бредятину, тут же бросила сломавшегося автора и устремилась к другим, более эксцентричным писателям. Джулия продолжала писать и у неё образовалась новая аудитория, меньшая, чем предыдущая, но зато добрая и понимающая.