Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга третья
Шрифт:
Ридигер открыл один из трёх массивных холодильников так, чтобы я не видел его содержимого. Грёбаное любопытство! Хотелось подойти и распахнуть дверцу шире, чтобы увидеть, что он там прячет. Будет не очень вежливо, обойдусь. Он поставил на стол несколько банок и бутыль с пульверизатором. Набрызгал какой-то резко пахнущей хренью на рану. Я аж скрипнул зубами от вспышки боли, но она быстро отступила и стало намного легче. Потом он намочил этой жижей большую марлевую салфетку, наложил на неё шпателем густую мазь, из трёх банок по чуть-чуть, и приляпал к ране, накрыв сухой салфеткой и зафиксировав пластырем.
— Ну вот, теперь ты доберёшься до Костино живым, хоть и не совсем здоровым. Дальше они разберутся. Иди переоденься, собирай вещи и выходи к центральному входу минут через сорок, вас отвезут до вертолётной площадки.
— А перелёты уже разрешены?
— Теперь да. Нам немного осталось, скоро Москва начнёт возвращаться к нормальному образу жизни. Правда война только начинается, так-то вот. Иди, свободен!
Ридигер нахмурился и поник. Я не стал доматываться до него с расспросами, а поспешил на выход. Самочувствие немного наладилось, и я уверенно топал в сторону оружейки, где в том числе хранилась и запасная форма. Разодранную разгрузку я нёс, перекинув через плечо, её тоже надо поменять. Главное — не потерять кожаные футляры. Только хрен его знает, когда я наконец смогу с ними разобраться.
Вертолёт плавно опустился на площадку, находившуюся поодаль от корпусов и общежитий учебки, за стадионом. Нас встречал лично Георгий Александрович, потом я заметил стоящую в стороне Надежду Сергеевну. Они выглядели бодро и заинтересованно. И пофиг, что сейчас два часа ночи по Москве!
После коротких приветствий, заведующий лабораторией распорядился, чтобы моих друзей поселили в номера, а меня отвезли в лазарет. Вещи отдали моим бойцам, отдадут потом, когда встану на ноги. О надлежащей медицинской помощи Надежда Сергеевна позаботилась лично, она проконтролировала, чтобы меня разместили в лучшей палате. Набежал полусонный, но быстро взбодрившийся после её едких замечаний персонал. Меня облепили датчиками, обставили мониторами, потом она приложила руку к моему лбу, и я отрубился.
Когда я, разорвав цепь нелепых мрачных видений, открыл глаза, солнце было уже высоко и заливало согревающими лучами белоснежные стены палаты. Глаза от яркого света начали слезиться. Это ж надо, конец октября, а оно так жарит! Или может это я сейчас такой чувствительный?
Первым делом рука потянулась к ране на боку. На ней оказалась достаточно объёмная повязка, но даже нескромное нажатие на неё не причиняло боли, а лишь небольшой дискомфорт. Значит яд «сиреневой смерти» побеждён. Нисколько не сомневался в местных лекарях. Тело ещё оказалось довольно слабым, но я смог сесть на кровати, вызвав возмущенный отрывом датчика от кожи писк одного из подключенных к моему телу приборов. Не прошло и минуты, как в палату вбежала сексапильная медсестра и схватилась за голову.
— Да что же вы делаете, ваше сиятельство! — всплеснула она руками так, что грудь попыталась выскочить из выреза на халате. Очень приятное зрелище для человека, пытающегося вспомнить вкус жизни. — Лягте обратно в койку, вам нельзя подниматься!
Хотел было ляпнуть что-то вроде «а ты уложи меня, как ты умеешь», но не стал, она и так залилась краской под моим пристальным взглядом, зачем смущать столь прелестное создание? Просто лёг и расслабился, причём с большим удовольствием. Вся моя нечеловеческая сила ушла погулять в неизвестном направлении, даже записку не оставила.
Сестричка прилепила на место отклеившийся датчик, мелькнув перед носом вызывающим декольте, и прибор угомонился, перестав резать по ушам. Она проверила показатели, потыкала тонким пальчиком в какие-то кнопочки, обворожительно улыбнулась и вышла из палаты. Мне настолько понравился её кратковременный визит, что пришлось бороться с идеей оторвать от груди ещё какой-нибудь датчик.
Вместо этого я занялся медитацией, самое лучшее занятие, пока не можешь тренироваться или мочить монстров. Входить в медитативный транс с каждым разом у меня получалось всё легче и быстрее. Я бы это уже и трансом назвал чисто условно, в полном сознании и контроле ситуации вокруг.
В каком состоянии рана, можно увидеть только оторвав повязку, но я этого делать не стал. Прощупал это место на уровне внутренних ощущений и с помощью телепатии, которую я теперь мог использовать для общения практически с каждой клеточкой своего организма. Как показало это самое общение, рана уже затянулась, но немного сиреневого токсина ещё оставалось, и я занялся его выведением из организма. Как выводить я помню ещё из прошлой жизни. Вещество яростно сопротивлялось, но подчинилось моим приказам. Попав в кровь, оно отфильтровалось в клубочках почек и проследовало ближе к выходу, в зал ожидания внизу живота. Теперь зверски приспичило отлить всю эту гадость.
Если встану, снова отклеится датчик и прибежит ругаться фигуристая блондиночка в модифицированном на жаркое лето халате, хотя на дворе скоро ноябрь объявится. А что, неплохой вариант! Только исход сего действа вполне предрекаем, меня снова уложат в кровать. Одного. Я позыркал глазами по сторонам и нашёл на тумбочке слева пластиковую утку. Ну ладно, раз так, пойдёт. Судя по оттенку излившейся жидкости, у меня получилось.
Но появилась другая проблема, вполне закономерная. В просторечии это называется «сушняк». До графина с водой, который стоял на столике у противоположной стены, я точно не дотянусь. Зато на стене у изголовья кровати обнаружил кнопку вызова персонала, которой безотлагательно воспользовался.
— Что-то случилось, ваше сиятельство? — спросила взволнованная девушка, снова заливаясь краской под моим пристальным взглядом. Даже попыталась уменьшить вручную размер декольте. Безуспешно, но очень мило. Когда увидела содержимое утки, прекратила свои попытки и уставилась на меня, как на инопланетянина.
— Да не переживайте вы так, — широко улыбнулся я, стараясь смотреть в глаза, а не ниже. — Это из меня отрава выходит. Я вот что спросить хотел, игристого охлаждённого бутылочку не принесёте? Шутка, конечно, воды или компота, пить очень хочется.
— А-а, ну это можно, — она наконец-то улыбнулась. — Сейчас принесу. А через час обед.
Она подхватила утку с подозрительным содержимым и понесла её держа на вытянутой руке подальше от себя. Ни хрена себе, скоро обед. А я думал, что ещё утро. Долго я был в отключке. Надо помочь местным лекарям, я начал интенсивно заниматься самоисцелением.
В лабораторию меня отвели только через три дня. В этот день я впервые увидел свою рану без повязки. На боку красовался аккуратный рубец, ещё сохранялся небольшой фиолетовый кантик вокруг него. Тестированием изменений и раскрытием способностей занимался сам Георгий Александрович. Надежда Сергеевна, благодаря неуёмному научному любопытству и упёртости отвоевала разрешение на присутствие на всех этапах. Всего этих этапов было три, чтобы меня от резких изменений не отправить в кому, делали стимуляцию медленно, не торопясь. Только один хрен после каждого посещения лаборатории я отлёживался два-три дня.