Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга третья

Я смутно помнил короткую дорогу до Каменной чаши. Перед тем, как сюда ехать, посмотрел фотографии местности со спутника. Тропы там конечно не видно, но хоть примерно я понял маршрут.

Мы бегом спустились к жигулёвскому карьеру, пронеслись гепардами по кромке основания горного массива до дальнего угла изрытой и частично заросшей лощины и начали подниматься по склону. В голове пульсировала одна мысль — только бы успеть. Сердце колотилось не столько оттого, что я нёсся по горам, как бешеный вепрь, сколько от страха опоздать и прийти к остывающему трупу человека,

который меня действительно любил. Несмотря на то, что я решил, что быть этого не может. Несмотря ни на что в принципе и не затаив обиды за то, что я сбежал из дома и стал другим человеком. В прошлой жизни с отцом не сложилось больше по моей вине, жаль, что осознал это слишком поздно. И сейчас повторять то же самое я очень не хочу.

Сначала я оглядывался на друзей, чтобы они не отставали, потом настолько загрузился неотвратимостью плохого исхода, что перестал оборачиваться и просто нёсся вперёд, наращивая скорость. Прыжки со скалы на скалу, вверх по уступам, они такого повторить не смогут. Когда это до меня дошло, останавливаться было уже не актуально. Они ребята не маленькие, найдут дорогу самостоятельно.

Когда замер на последнем перевале, пот с меня тёк ручьём. Вся одежда мокрая, хоть выжимай. Фляга с водой брошена вместе с рюкзаком где-то далеко позади, решил скинуть балласт, когда ускорился. Жажда не самая большая проблема, самая большая внизу передо мной, в Каменной чаше.

Неровная долина, окружённая со всех сторон горами, на глазок была около двух с половиной километров длиной и полтора шириной, покрыта лесным массивом. И где же здесь теперь придётся искать «охотников», среди которых тот, кто собирается убить моего отца?

Стоя на краю каменного уступа, я посмотрел вниз и увидел два варианта спуска. Первый уходил влево в сторону входа в чашу. Второй — направо, ближе к её середине. Вход скорее всего они давно миновали, если не устраивали пикник по пути, а настоящие охотники такого делать не будут, скорее уж после удачной охоты. Или неудачной. Значит сворачиваю направо, к середине.

Когда спустился почти наполовину, услышал относительно недалеко звук охотничьего манка, которым привлекают лосей. Могу ошибаться, я ведь не специалист, но это манок отца. Я как-то баловался и дудел в него в поместье, помню эту лёгкую хрипотцу в конце выдоха. Значит отец ещё жив, у меня есть шанс!

С трудом удалось преодолеть соблазн спрыгнуть с последнего уступа высотой метров пятнадцать. Шуметь сейчас совсем некстати. Я обошёл каменную глыбу, осторожно спустился по косой тропинке, стараясь, чтобы из-под ноги не сорвался ни один камушек.

Войдя под сень частично облетевших деревьев, я замер. Манок прогудел ещё раз, где-то правее. Старательно обходя шелестящие желтой листвой кусты, я устремился в сторону, откуда шёл звук. Двигался быстро, но тихо. Впереди за сплетением ветвей начал угадываться силуэт медленно идущего охотника. Он шёл от меня, соответственно я видел его спину.

Походка мне показалась знакомой, отец так прогуливался по парку, неторопливыми размашистыми шагами он шёл вперёд и с восхищением смотрел по сторонам, радуясь красотам природы. Это точно был он, нас разделяло не больше сотни метров. Я поторопился вслед за ним, главное не испугать. Когда до него оставалось метров тридцать, он услышал мои шаги и обернулся.

—

Михаил Фёдорович, — окликнул я его и приветственно поднял правую руку. — Мне нужно поговорить с Вами, подождите секундочку.

Он остановился и смотрел на меня сквозь подозрительный прищур. Потом вспомнил, что раньше уже видел меня, сомнения на лице сменились удивлением. Я уверенно шёл к нему, широко улыбаясь. Надо сказать, улыбка моя была искренней.

Где-то слева грохнули несколько выстрелов из охотничьих ружей. Похоже лося всё-таки нашли. Отец как-то странно дёрнулся и повернулся в сторону выстрелов. На его куртке начало расплываться кровавое пятно. Да нет же! Я рванул вперёд и в момент, когда должен был сбить его с ног, прогремели ещё несколько выстрелов и тяжелая свинцовая пуля ударила мне в бок.

Мне-то пофиг, больно, но не страшно, а он точно ранен. В прыжке я крепко обнял его, и мы кувыркались по увядающей траве, пока нас не остановил большой куст бузины. Отец застонал от боли и тяжело дышал. Я отстранился от него, расстегнул куртку и осмотрел входное отверстие. Пуля вошла в область верхней доли левого лёгкого. Рана опасная, но не смертельная. Похоже целились в сердце, но попали немного выше.

Можно было бы заняться исцелением прямо сейчас, но есть вероятность, что тот, кто стрелял, пойдёт сюда, чтобы проверить и при необходимости добить.

— Михаил Фёдорович, я Вас спасу, нужно немного потерпеть! — я приложил ладонь к его ране, чтобы остановить кровотечение. Для начала достаточно, он хотя бы не истечёт кровью, пока я не отнесу его в безопасное место.

Закинул его на плечо и рванул в сторону, откуда я спустился, стараясь укрыться от стрелка за деревьями и кустами, чтобы он снова не попал в заветную цель. Отец продолжал постанывать, но крепко вцепился в меня, чтобы не упасть, похоже он доверял мне, хоть и не понял, что я его сын. А может понял?

Когда пробегал мимо горной тропы, по которой спускался недавно, увидел своих друзей и махнул им рукой, чтобы они возвращались обратно. Судя по всему, они меня поняли и начали подниматься обратно к перевалу. Во всей этой суете я напрочь забыл про рацию. Надо было оповестить их, что у меня всё нормально. А теперь им обратно хреначить тем же путём.

Я пробежал метров триста, давно миновав место, где я спустился с горы. Впереди были густые заросли, в которые я решил нырнуть, чтобы нормально его полечить. Здесь мы в относительной безопасности. Я аккуратно положил отца на траву и порвал нательное бельё на его груди, чтобы добраться до раны. Михаил Фёдорович внимательно смотрел мне в глаза и молчал. Мне казалось, что он сканирует меня, как рентген, и видит буквально насквозь.

Я приложил ладонь к ране и сосредоточился, пытаясь найти пулю. Она пробила лёгкое насквозь и засела в ребре под лопаткой. Если бы это происходило в условиях операционной, я бы сделал торакотомию, ушил дефекты на лёгком, отодвинул его, извлёк пулю. Но это другой мир и другие условия, надо действовать по-другому.

Необычные телекинез и телепатия? Да, именно они. Следуя инструкциям из книги Войно-Ясенецкого, я заставил пулю проделать обратный путь и вытащил её из раны. В процессе отец вскрикнул, зажмурился и стиснул зубы до скрежета. Обезболивать я так и не научился, надо наверстать это упущение.