Бетанкур
Шрифт:
А ситуация в это время при русском дворе для Бетанкура была не самая лучшая.
ПЕРВЫЕ ДОНОСЫ
Несколько военных и гражданских генералов написали царю на Бетанкура жалобу, что он неправильно формирует учебный процесс в Институте Корпуса инженеров путей сообщения. Слава Богу, она попала к Михаилу Михайловичу Сперанскому, который не дал ей ходу. Однако генерал-лейтенант Франс де Воллан то и дело в письмах жаловался вдовствующей императрице Марии Фёдоровне на Бетанкура, а она, в свою очередь, эту информацию доносила до ушей своего старшего сына. К тому же Бетанкур
Он отлично понимал, что ни одно крупное дело в России провернуть невозможно, если на то не будет высочайшей милости Его Императорского Величества. А милость эта была ежесекундно подвержена разностороннему воздействию множества людей, находящихся при дворе русского императора, поэтому со всеми ими нужно было считаться, находить общий язык, чего добиться было почти невозможно — любой прямой контакт с царём уже раздражал этих людей. При этом, кто был в хороших отношениях со Сперанским, попадал в немилость к великой княгине Екатерине Павловне или военному министру Алексею Андреевичу Аракчееву. И таких примеров можно привести сколько угодно.
Однако долгое время Бетанкур очень искусно лавировал между русскими Сциллой и Харибдой. В России многие выступали не только против высшего технического образования, видя в нём зачатки атеизма, но и против всеобщего образования, полагая, что русское простонародье, обучившись грамоте, утратит христианское смирение и страх перед начальством. Бетанкур же всегда считал, что только просвещение народных масс может способствовать отмене крепостного права. Свою точку зрения он изложил однажды Александру I, но император отнёсся к ней весьма скептически — больше на эту тему с царём Бетанкур никогда не заговаривал.
СТОРОНЫ ЖИЗНИ
В XVIII веке Московская Русь, переименованная в Российскую империю, копировала всё европейское: одежду, причёски, военный строй, балы, театр, науки, архитектуру и т.п. За сто лет русская элита полностью сменила внешнее обличье. Но основа европейской жизни — права сословий и такие понятия, как «парламент», «конституция» и «республика», — изначально были вынесены за скобки. А Сперанский мечтал сделать эти понятия важной частью общественных отношений.
Александр I колебался. В стране с почти поголовно неграмотным населением любое движение к свободе было чревато взрывом. Вот и историк Карамзин, ближайший друг великой княгини Екатерины Павловны, написавший по её заказу «Записку о древней и новой России», подлил масла в огонь, выступив против либерализма. «Дать России конституцию, — говорил Карамзин, — в модном смысле есть нарядить какого-нибудь важного человека в гаерское (шутовское) платье. Россия не Англия, даже не Царство Польское. Самодержавие есть душа, жизнь её».
Будучи умным человеком и ловким царедворцем, Бетанкур быстро усвоил правило: в свете больше молчать, а на работе больше делать. Даже когда знатные русские вельможи спрашивали его, верит ли он в предсказания астрологов, он таинственно закатывал глаза и отвечал, что больше верит в Бога, чем в предсказания. Хотя католическую церковь посещал редко, ссылаясь на то, что жена англиканка, а одному, без супруги, ходить в церковь не хочется. Однако на все большие церковные праздники, такие как Рождество, Пасха, он обязательно посещал с детьми католический собор. Бетанкур
Изредка ходил с детьми Августин де Бетанкур гулять в Летний сад. Иногда после прогулки они заходили в Гостиный двор и покупали массу совсем ненужных вещей. Но не вещи интересовали детей, а их приобретение. Сам торг с продавцами доставлял всем неслыханную радость.
В 1811 году старшей дочери Каролине исполнился двадцать один год, Аделине — двадцать, Матильде — одиннадцать и, наконец, Альфонсо — шесть. Несмотря на большую разницу в возрасте между первым и последним ребёнком, семья была очень дружной. Каролина и Альфонсо были не просто брат и сестра, а хорошие и добрые друзья, очень внимательно относившиеся друг к другу.
Кроме этих детей, Анна родила Бетанкуру ещё четверых, но все они умерли в младенчестве, поэтому к выжившим Августин испытывал повышенную отцовскую любовь. И хотя он безмерно любил всех своих дочерей и сына, но всё же выделял среди них старшую дочь Каролину: её, в силу сложившихся обстоятельств, в годовалом возрасте он оставил с матерью на произвол судьбы в революционном Париже.
БЕГСТВО ИЗ ПАРИЖА
Когда 28 июля 1791 года Бетанкур покинул Париж, вернувшись по приказу министра в Испанию, во Франции ему пришлось оставить жену с новорождённым ребёнком. Так как брак с Анной Джордейн был гражданский и по испанским законам недействительный, он не мог взять её с собой. Тем более что заключил он этот союз в парижском революционном муниципалитете без ведома не только испанского короля, но и католической церкви. Такой «греховный» поступок для карьеры официального представителя испанской короны во Франции мог иметь самые пагубные последствия.
Прожив без Бетанкура ещё какое-то время в Париже, мадам Джордейн вдруг поняла, что снова беременна. При этом представители революционной толпы украли у неё все деньги, оставленные ей Августином. Ближайшего товарища мужа, часовщика Абрахама Луи Бреге, в Париже в тот момент также не оказалось. Он уехал в Швейцарию. Занять денег было не у кого. Пришлось распродавать последние вещи. Одна, беременная, с годовалым ребёнком на руках, почти без денег, отправилась она через Ламанш в Англию, где родители встретили свою двадцатидвухлетнюю дочь без «особого восторга».
Впоследствии об этом периоде жизни ни она, ни Бетанкур не любили вспоминать. Более двух лет им пришлось провести в разлуке, и Анна Джордейн уже подумывала, что испанский гранд к ней никогда не вернётся.
ДВОРЕЦ БУЭН-РЕТИРО
Вместе с коллегами Бетанкур перевёз из Парижа собранные за три года макеты, а также машины и механизмы. Это позволило ему открыть в Мадриде выставку, на основе которой впервые в мировой истории науки и техники был создан музей инженерно-технических достижений. Большая часть коллекции была посвящена механизации строительных и дорожных работ, а также гидравлике. Один из товарищей Бетанкура, коллега по французской стажировке Лопес де Пеньяльвер, составил каталог собрания, насчитывающий 271 модель и 327 чертежей; значительная часть из них была выполнена Бетанкуром.