Бэтман Аполло
Шрифт:
Женщин было мало. Их вообще немного среди вампиров, потому что каждая женщина — это потенциальный конкурент Великой Мыши, но здесь их было даже меньше, чем обычно. Их ноги были целомудренно завернуты в длинные платья, и они казались подвешенными мумиями в бинтах.
Другой странностью были длинные бороды у большинства вампиров-мужчин. Чем длинней борода, тем старомоднее был наряд. Самая длинная, несколько раз перекрученная вокруг пояса, принадлежала мелкому лысому мужичку, завернутому, как мне сперва показалось, в одеяло (потом по золотой пряжке на плече я понял, что это
Затем я увидел Эза.
Его глаза были чуть приоткрыты, а на подбородке и щеках отросла длинная редкая щетина.
Рядом висел Тет. Через двух толстых вампиров — Тар. А дальше…
Дальше был я.
Я не видел своего лица. Но мне достаточно было один раз увидеть свою перевернутую спину и знакомую прядь волос, чтобы испытать холодную дрожь узнавания. На мне была обычная немудрящая черная пара, снятая с манекена в бутике.
Ошибиться я не мог.
Испуг был таким, что я перестал видеть длинные ряды висящих в полутьме вампиров. Передо мной мелькнули другие помещения черного корабля — в одних рокотали какие-то сумрачные машины, в других, словно в запаснике музея, стояли древние статуи и саркофаги, в третьих грозно блестело оружие… Комнаты были безлюдны. Бодрствующих людей (или вампиров — все были только в черном) я видел всего два раза. Они проезжали мимо кладовок по трубообразным коридорам — в коробках, похожих на горизонтально движущиеся лифты.
Потом я ощутил нечто вроде центра тяжести этой огромной ладьи. Там находилось живое существо. Вызываемое им чувство напоминало о Великой Мыши — но существо было неизмеримо старше и могущественней (раньше я не представлял, что такое возможно). А затем я его увидел…
Это было что-то вроде огромного крылатого осьминога (именно так), щупальца которого проходили сквозь борта и плавали в море вокруг корабля, как проросшие в воду корни. Существо знало, что я его вижу. Оно само показывало мне себя. Вернее, не показывало — а лишь давало понять, что оно есть. Но вообще-то ему ничего от меня не было нужно.
Или оно хотело, чтобы я так думал.
А в самую последнюю секунду я понял еще одну вещь. Софи была рядом. Но не в трюме с оцепенелыми вампирами, а где-то еще на этом корабле.
Она посылала мне привет. Она хотела меня видеть.
Это было так странно… Словно в крохотном потаенном уголке циклопического корабля зеленел нежнейший росток. И этот росток меня почти любил…
Я и забыл, когда на моих глазах последний раз выступали слезы.
— Рама! Ты живой?
Я открыл глаза. Телепузики уже встали с кресел. Красная Церемония была завершена.
— Живой, живой, — сказал я, поднялся с места и поплелся к выходу вслед за ними.
Когда мы оказались в коридоре, я поймал взгляд Тета. В нем был вопрос. Я кивнул. Тогда он подошел ко мне и взял меня под руку.
— Ты видел?
Я снова кивнул.
— Корабль?
— Да, — сказал я. — И еще видел нас всех. Что это?
— Будущее. И довольно близкое.
— Мы на самом деле там? Как в «Матрице»?
— Нет, — сказал Тет. — Мы здесь. Но мы там будем. А потом, может быть, вернемся в мир. Я ничего больше не знаю, Рама. Ты видел бэтмана?
— Нет, —
Тет засмеялся.
— Бэтман и Ктулху — это одно и то же, — сказал он. — Просто покрывающие легенды. Его маскировочные мифы.
— Его — это кого? — спросил я.
Тет посмотрел на меня с недоумением.
— Нашего господина, — ответил он.
— Какого господина?
— Если ты не знаешь, подожди, пока тебе объяснят.
— Не говори загадками, — попросил я.
— Давай сменим тему, — сказал Тет и убрал руку.
Мы дошли до арки с перевернутыми атлантами, где ждал комариный церемониймейстер. Эз повернулся ко мне.
— Было здорово тебя увидеть, — сказал он.
— Куда вы теперь? — спросил я.
— Завтра улетаем в Рио. А сейчас нас везут развлекаться. Охота на медведя в мешке, какая-то древняя русская забава. Потом из его мозгов сделают культовую кашу с луком.
— А кто в мешке? — спросил я. — Вы или медведь?
Эз наморщился.
— Не грузи. Как будто тебе всего этого, — он кивнул на арку, за которой остался Красный Зал, — мало. До встречи, Рама.
Я попрощался с телепузиками (Тет теперь избегал моего взгляда) и сел за ближайший пустой стол.
Мысли вихрем крутились в моей голове. Софи была на этом корабле. Что она там делала? Или ощущение ее присутствия было просто эхом нашей встречи? Ведь я ее там так и не увидел… Она обещала устроить нашу встречу. Но как? Когда? Где?
Что-то тяжелое приземлилось на стол рядом, и я вздрогнул.
Передо мной стояла сильно уменьшенная копия старого советского холодильника — эдакий «ЗиЛ»-бонсай в сорок сантиметров. На нем был даже карликовый магнитик в виде божьей коровки, прижимавший к дверце исписанную микроскопическим почерком бумажку размером с ноготь.
Сзади сверкнула мертвой улыбкой маска халдейского официанта.
— Что это? — нахмурился я.
— Тирамису, ваша низость, — ответил официант, ставя рядом чайный набор. — Тирамису и чай.
Dionysus the Oracular
Табуретки были старые, советские — грубые и прочные, сделанные в середине прошлого века. Сохранились они идеально — на древней коричневой краске не было ни одной царапины. Казалось, что они пропитаны космической болью — и космической мечтой, которая была просто отражением этой боли, миражом, отзеркаленным в другую сторону…
Табуретки оказались в Хартланде чудом — много десятилетий назад их занесли в одну из мемориальных камер по какой-то технической надобности да и забыли.
А теперь их хранили рядом с комнатой Великой Мыши, и мы с Энлилем Маратовичем регулярно сидели на этих уникальных артефактах во время разносов. Я избегал в таких случаях поднимать глаза на Иштар — и изучил ножки табуреток до последнего сучка и потека краски. Неизвестный зэк, сделавший их когда-то, вряд ли предполагал, что его нехитрый продукт нырнет так низко. Иначе он, наверное, работал бы хуже.