Бэтман Аполло
Шрифт:
Моя задача в результате стала очень простой. И я справился с ней блестяще.
Окружающая реальность напомнила о себе вежливым стуком в дверь — видимо, халдей принес пирожное.
— Идиот! — крикнул я. — Там табличка не беспокоить!
Софи опять засмеялась. Это был удивительный смех, серебристый, счастливый и беззаботный.
Только все это, к сожалению или счастью, было просто сном. Или чем-то похожим. Ну и что, думал я, зато мы видим этот сон вместе. А это и есть любовь…
— Слушай, — сказал я, — а что будет, если попытаются снять
— Нас не смогут снять, — ответила она.
— Почему?
— Потому что снять смогут только тебя.
— И что увидят?
— Ничего хорошего. Лучше во время таких встреч висеть в хамлете.
— Это правда, — согласился я. — Но тогда сотрется всякая грань между работой и отдыхом.
Встав с дивана, я занервничал — и два раза обошел библиотеку в поиске скрытых камер. Их, понятно, нигде не было видно. Когда я вернулся к Софи, она уже привела себя в порядок.
— Я все знаю, — сказала она.
— Что?
— Про тебя. И про вашу Иштар…
— Подожди-подожди, — поднял я руку. — Не надо дальше. А то у меня начнется дежа вю. Ты мне уже много раз говорила, что все про нас знаешь. Только это на самом деле была не ты, а она…
— Про это я тоже знаю. Но сейчас перед тобой я, можешь не сомневаться. Скажи, как вы с ней общаетесь? Я не про интимную сторону, а про техническую.
— Обыкновенно, — сказал я. — Как с любой анимограммой. Я зависаю прямо в ее тронной камере. Гуляем, разговариваем. Иногда она не помнит, что она Иштар. Тогда она такая же, как за неделю до того дня…
— Какого?
— Когда ей отрезали голову. Она думает, что она Гера. Что у нас все только начинается. И впереди целая вечность… Приходится подыгрывать — хотя я все помню. Это тяжело. Но зато она в это время счастлива.
У Софи в глазах задрожало влажное женское понимание, и я поспешил продолжить:
— А бывает, она все про себя помнит. И вот это для меня полный ужас. Потому что тогда все забываю я. Я не помню, что мы в лимбо. Я не знаю, как она это делает — она намного сильнее. Она обшаривает всю мою память. И прикидывается чем-то таким, что мне нравится. Обычно тобой — это у меня самое светлое воспоминание. И тогда мне кажется, что мы встречаемся в той же самой комнате, и все почти как было в тот раз… И я каждый раз говорю тебе, как мне осточертела эта старая жирная мышь, и как я люблю тебя, а потом… Потом она меня будит. Самое страшное, конечно — просыпаться у нее на глазах. Она не говорит ничего. Просто смотрит. С такой нежной насмешечкой. Словно я ее даже не особо обидел — мол, чего еще ждать… И у меня каждый раз такое чувство, что она вытерла об меня ноги. Хотя ног у нее уже давно нет…
— Обычное дело, — сказала Софи. — Все великие undead так делают. Ты же Кавалер Ночи. Не комплексуй. У тебя просто такая работа. Ей это нужно для нормального метаболизма.
— Мне уже объясняли, — вздохнул я. — Только не говорили, что это для метаболизма.
— Если бы ты не был способен на измену сам, не сомневайся — тебе помогли бы.
— Я
— Не верят? — улыбнулась Софи.
— За все отвечает комитет из трех старперов. Бальдр, Локи и Мардук, если ты кого-то знаешь. Втроем следят, чтобы богиню ничего не напугало. Так что у меня в обойме одни букеты с цветами и приятные сюрпризы. Радостные неожиданности. Я даже при желании ей настроение испортить не могу. А вампотеку в этом навигаторе уже второй год починить не могут. Работает только буква «С». Поэтому у нас с ней все умные разговоры вокруг этой буквы… Но самое ужасное, что она постоянно превращается в тебя. Постоянно…
— Можешь расслабиться и считать, что это действительно я, — усмехнулась Софи. — Я не возражаю. Наоборот, мне будет приятно.
В дверь постучали. Причем довольно настойчиво.
— Я этого официанта сейчас убью, — сказал я. — И выпью его ДНА…
Встав, я подошел к двери и чуть приоткрыл ее — так, чтобы в библиотеку нельзя было заглянуть. Что было, конечно, глупо, потому что никто не мог увидеть Софи при всем желании. Запоздалое понимание собственной глупости вызвало во мне раздражение, и с моего языка уже готова была слететь не вполне вежливая фраза — но за порогом стоял не официант.
Это был Эз.
— Ты баблос сосать пойдешь? — спросил он. — Тебя одного ждем.
— Еще пять минут, — сказал я умоляюще. — Важный разговор.
И закрыл дверь перед самым его носом.
— Кто это? — спросила Софи.
— Телепузики. Зовут на Красную Церемонию.
— Тебе надо идти?
Я сел рядом и поглядел на часы.
— Еще есть время.
Софи положила ладонь на мою руку, и я понял, что она хочет поговорить о чем-то важном.
— Скажи, ты помнишь второго комара с ДНА Дракулы? Которого ты взял на память?
— Еще бы, — сказал я.
— Он у тебя?
— Нет. Какое там. Отобрали после первого контрольного укуса.
Софи разочарованно вздохнула.
— Зачем же ты отдал?
— А как я мог не отдать? Сказали, ценнейший памятник национальной культуры. Должен находиться в спецхране. Я думал, мне за это хоть баблоса дадут. Щас… Выписали моральное поощрение.
— Какое?
— Какую-то премию Совета Нечестивых. Называется «Сумрак и Блаженство». Или «Блаженство и Сумрак».
— А что это такое?
— Даже не знаю, — сказал я. — Мне намекнули, что хорошим тоном считается не приходить на вручение, ну я и не пошел.
— Вряд ли ты много потерял, мой бедный мальчик…
Она провела пальцами по моим волосам.
— Я не мальчик, — сказал я, — и ты это хорошо знаешь.
Она засмеялась. Но я видел, что известие про комара с ДНА Дракулы ее расстроило.
— А зачем тебе второй комар? — спросил я.
— С этими комарами связано нечто совершенно непостижимое.
— Что именно?