Бэтман Аполло
Шрифт:
— Она сама про меня вспомнила?
— Ну да, — сказал Тет. — А почему тебя это удивляет? Мы думали, будет приятный сюрприз.
— Могли бы предупредить. Я бы побрился.
Они опять засмеялись. Я изогнулся на сиденье, чтобы увидеть себя в зеркальце заднего вида, и вызвал у них новый приступ хохота.
— Ты выглядишь очаровательно, — сказал Тет. — Труженик загробных полей, сеятель и хоронитель. Софи с первого взгляда полюбит тебя с новой силой…
— Как она узнает, что письмо дошло?
— Она почувствует.
— А почему Улл ничего про это не говорил?
— Он
— А как я узнаю, что это именно Софи? — спросил я.
— А кто это еще может быть? — удивился Тет. — Ты что, мне не веришь?
Я решил не посвящать его в детали своей личной жизни.
— Вот, держи, — сказал Тет.
В мою ладонь шлепнулся крохотный флакон в виде сердечка со звездой. Мой страх наконец угас. Вряд ли французы стали бы устраивать такой замысловатый розыгрыш.
Я спрятал флакон в карман. Интересно, я правда стал похож на Улла? Наверно, преувеличение. В каждой шутке, в конце концов, есть доля неправды…
Мы уже подъехали к клубу. Кончились последние сосны, раздвинулись темные створки никак не помеченных ворот, мимо проплыл КПП, потом дорога нырнула под землю, и в глубине подземной стоянки замерцали синим неоном слова:
— Почему «высокий СОС»? — спросил меня Тар. — Эз говорил, что это в ста метрах под землей.
— Азы дискурса, — сказал я. — Низ это верх, а истинный свет — тьма. Спускаясь в подземный мрак, мы выходим в свет и встречаем высшее общество… Следует фиксировать такие моменты в названиях и эмблемах.
— А… Понятно.
Всегда приятно чуть-чуть утереть нос французу по части бессодержательной трескотни. Лишний раз чувствуешь себя сверхчеловеком.
Мы вышли из машины.
— Прощайте, господа вурдалаки, — тихо сказал Григорий. — Спасай вас Господь.
Эз обернулся и нахмурился, словно размышляя, что сделать с охамевшим водилой — но решил не напрягаться.
Мы подошли к неоновой надписи, и часть стены отъехала в сторону, открыв лифт, отделанный строгой темной сталью.
— Слушай, — сказал Тар, когда мы вошли в лифт, — я слышал, тут убили какую-то халдейскую свинку. Голову оторвали. Девушка-богомол.
— Было такое.
— Вы правда, что ли, жертвы до сих пор приносите?
— Blood libel, — ответил я устало.
— А разве халдеев сюда пускают?
— Только обслугу, — сказал я. — Халдейский лифт на другой парковке. Для них сделали несколько залов, чтобы чувствовали близость к начальству. К нам они пройти не могут. А вот некоторые наши к ним ходят. Для свинства. У них там персидская пошлость с икрой и кокаином. Русалки в бассейне, поющие кариатиды, амуры. И даже атланты — плечи расправляют только так…
Двери лифта открылись, и мы оказались в подземной галерее. В ней стояли два халдея-часовых в золотых
Мы прошли по длинному коридору мимо ниш, где стояли восковые фигуры великих вампиров древности. Снизу были таблички с двойными именами: божественным вампирическим и ничего не значащим людским. Ни одного известного в человеческой истории персонажа среди них не было.
Заметив в одной из ниш своего тезку во фригийском колпаке, Эз игриво поклонился. У меня здесь тоже был тезка — по виду русский купец конца девятнадцатого века, в смазных сапогах и картузе. Но я не стремился вступить с ним даже в воображаемый контакт.
Мне хотелось как можно быстрее распечатать флакон-сердце. Но перед этим было бы неплохо чуть выпить — для храбрости.
— Пошли в бар? — предложил я.
Эз смерил меня взглядом.
— Ты что, хочешь напиться перед Красной Церемонией?
— А у нас что… Красная Церемония?
— Ну да, — сказал Эз. — Ваша мышка расщедрилась. Так что только чай.
— Меня не предупредили, — сказал я.
— Вот мы и предупреждаем. Ты разве не рад?
— Почему… Я…
— Он уже забыл, когда последний раз сосал баблос, — перебил Тар. — Сейчас его из-за нас угощают. Русские вампиры заискивают перед оксидентальными — и из-за этого иногда становятся друг к другу добрее. Но только на то время, пока они у нас на виду.
Я молча сжал кулаки в карманах пиджака. Отвратительно, но каждое слово, сказанное Таром, было правдой.
Дойдя до развилки коридора, Эз затормозил и поглядел на часы.
— Зайдем в главный зал? — спросил он. — Время у нас есть.
Главный зал «Haute SOS» изображал огромную подземную пещеру, освещенную редкими разноцветными огнями. Впрочем, слово «изображал» тут не особо подходит — он и был этой пещерой. Правда, искусственной, с привозными сталагмитами и сталактитами — но любая настоящая пещера, спрыснутая хай-теком и дорогим дизайном, выглядела бы точно так же. И еще здесь, конечно, был климат-контроль.
Я не любил это место по профессиональным причинам — уж очень оно напоминало мрачные пространства «Тибетской Книги Мертвых», в которых я чуть не заблудился при проводах одного влиятельного калмыцкого руководителя. С тех пор тусклые огни под неровными сводами казались мне дорожными знаками, обозначающими спуск в нижние сферы. Хотя куда еще ниже…
Народу в зале было немного — в основном в дальнем углу, где в воздухе мерцал подрагивающий киноэкран на длинных шлейфах водяного пара.
Зрители, валявшиеся на широких восточных диванах под висящим в воздухе прямоугольником света, вызывали у меня почти классовое отторжение. Это были наши гламурные боги, вампиры моего возраста или немного старше — так называемая красная молодежь, главной обязанностью которой было красиво прожигать жизнь между ритуальными приемами баблоса. Смотрели последние «Сумерки». Иногда раздавался хохот. Чуть пахло марихуаной и любовными секрециями человеческого тела — феромоны здесь распыляли специально, чтобы поддержать в пресыщенных гостях хотя бы вялый интерес к празднику жизни.