Бэтмен
Шрифт:
«Раз, два, три, четыре, пять, шесть… десять». Десятый шаг оказался последним: Брюс стоял прямо перед ней. Вне всякого сомнения на его лице было написано смущение.
«Как странно, — подумала Вики, — неужели он впервые встречается с девушкой? Он — такой богатый и далеко не мальчик с виду?»
— Спасибо…
Вейн откашлялся — тоже явно от смущения — и вернулся на свое место.
Снова тихо подошел Альфред.
— Еще что-нибудь? — поинтересовался он.
— Нет, — ответил хозяин. — Нет никаких проблем.
«Никаких проблем… а у меня?» — спросила себя Вики и произнесла вслух:
— Скажите, вам нравится есть здесь?
Может быть, вопрос был невежлив, во всяком случае Вейна он застал врасплох.
— О, да, — пробормотал он и неожиданно, словно проснулся или стряхнул с себя маску, голос его оживился, движения стали четче. — Если честно, то я никогда раньше не обедал в этой комнате!
Давно Вики не улыбалась так искренне, как в этот момент. Не много все же оказалось надо для того, чтобы между ними рухнула стена отчуждения.
— Тогда не лучше ли нам будет уйти отсюда? — решительно поднялась она из-за стола.
— О да! — отозвался Вейн, голос его прозвучал на редкость искренне.
Не всегда находишь то, что ищешь — Вики поняла это очень быстро. Она пришла в этот дом, стараясь отыскать разгадку одной из самых волнующих тайн — и нашла человека. Просто неплохого человека по имени Брюс, который по прихоти судьбы оказался миллионером.
Она поняла это в маленькой жилой комнатке, где Вейн просто преобразился — лишь здесь, похоже, он чувствовал себя дома. Все остальное было только декорацией к спектаклю, именуемому его официальной жизнью, а здесь он именно ЖИЛ.
Обжитые миллионером апартаменты выглядели более чем скромно, даже квартира Вики казалась в сравнении с этой комнатушкой дворцом. Зато здесь было другое — настоящий, редкий в сегодняшнее время уют. Нечто подобное Вики испытывала только в далеком детстве, и то не дома, а у бабушки с дедушкой, когда за столом собиралась вся семья, и вековые ее уклады, обещающие всей жизни надежность и неизменность, вылезали наружу. Как давно это было! Как давно она уже не слышала простых и откровенных бесед!
Вики показалось, что память о них, о детстве возникла только сейчас. Не лгали все же глаза Вейна: он и на самом деле был человеком добрым и скромным, и, скорее всего, чувствительным и легкоранимым — иначе откуда взялись бы в его глазах неизгладимая тоска?
И еще она могла бы утверждать с проницательностью, доступной только женщинам — Брюс был одинок.
— Вот, молодой хозяин Брюс ехал на серой… — рассказывал Альфред, словно забывший здесь свою лакейскую должность и ставший вдруг настоящим другом семьи. Или — частью этой семьи, в которой, кроме Вейна, никого пока не было? — А я сидел на гнедой, как старый мешок с картошкой. Это был первый и последний раз, когда я учил его ездить верхом. — Альфред запнулся, замолк и продолжил снова, уже несколько в другой тональности. Ну, ладно. Я, кажется, достаточно утомился — иду спать… Оставите все, я уберу утром… Спокойной ночи, мисс, — склонил он свою седую голову и удалился.
— Спокойной ночи, Альфред, — дружески отозвался Вейн.
— Спокойной ночи.
Вики с трудом сдержала нежную улыбку. Здесь легко было стать сентиментальной и совсем этого не стесняться.
— Он замечательный, — сказала она, заглядывая Брюсу в глаза. — И так любит вас!
— Альфред? Он просто великолепен, — добродушно отозвался Брюс. Нет, Вики не почудилось, он действительно говорил о старике, как о человеке очень ему близком.
— Он напоминает мне моего деда, — призналась Вики.
Брюс наполнил бокалы и отставил бутылку в сторону.
— Вы были с ним близки? — тихо спросил он.
— Да, я проводила летние каникулы с ним и с бабушкой. — Вики подперла голову руками. Вейн тоже принял более непринужденную позу. — У них был домик у озера… Не такой, конечно, но мне было весело. Да. — Ей вдруг показалось, что она знакома с Брюсом давным-давно. И кто только выдумал, что богатые — не такие же люди, как все? — А ваша семья?
Вдруг Вики показалось, что по лицу Вейна пробежала какая-то тень. Это произошло настолько быстро, что девушка не стала бы клясться, что заметила это наверняка.
Брюс сидел возле нее, опершись щекою на руку.
— Ну… вообще-то, Альфред — единственный член моей семьи… ответил он спокойно.
«Я так и думала», — почему-то улыбнулась про себя Вики.
— Знаете, — сказала она после небольшой паузы, — этот дом, эти вещи они не подходят вам. То есть — кое-какие вещи очень подходят, а другие нет. Надеюсь, та столовая совсем не такая, как вы…
— Да уж! — с улыбкой ответил Брюс.
И оба весело рассмеялись…
Бывают помещения, абсолютно на себя не похожие. Вряд ли кто-то смог бы признать в этой вечно погруженной в полумрак комнате с зеленоватыми стенами и тянущимися вдоль них трубами операционную.
И тем не менее это была операционная. Это подтверждали и стоящие вдоль стен каталки и разложенные на столике хирургические инструменты. Правда, расположенное в центре комнаты кресло уместнее смотрелось бы в приемной стоматолога.
В кресле сидел пациент. По одежде в нем можно было признать представителя мужского пола, но лицо его не узнала бы сейчас даже родная мать — оно было полностью скрыто бинтами. Что-то зловещее скрывалось сейчас в его облике, вид блестящих хирургических инструментов только подчеркивал общую мрачность.
Не мог настроить на веселый лад и внешний облик хирурга, больше похожего на мясника.
Что ни говори, подозрительно выглядела эта не похожая на себя операционная!
Что-то бормоча себе под нос, хирург направился в сторону кресла. По-видимому услышав его шаги, пациент привстал и жестом попросил или что-то подать, или просто подойти ближе.
— Ну-ка, посмотрим, что у нас получилось, — пробормотал хирург, прикасаясь к бинтам.
Разматывал бинты он довольно долго — было видно, как с каждой новой секундой пациент теряет терпение.