Бэтмен
Шрифт:
— Доставай фотоаппарат, — шепнул Нокс.
Вики молча кивнула.
И вновь над толпой понесся вой, в котором восторг смешивался с огорчением.
Боб и второй гангстер опустили руки в мешок, вынули их, показывая всем растрепанные кучи денег — и разжали пальцы.
Порыв ветра подхватил бумажки и, кружа, понес их на толпу.
— Давай!
— Лови!
— Сюда!!! Мы тоже хотим! — понеслось над толпой.
„Ну-ну, радуйтесь, ублюдки!“ — снова включил магнитофон Джокер.
Тысячи, сотни тысяч рук поднялись в воздух, отпихивая друг друга и хватая руками пустоту.
Часть денег снесло на тротуар. Там начало твориться нечто невообразимое: люди сбивали друг друга с ног, падали на землю, прикрывая заветные бумажки своими телами. Почтенного возраста джентльмен, охотясь за десятидолларовой бумажкой ухитрился въехать брюхом в лужу мазута. Без сомнения, его костюм стоил много дороже: чего-чего, а грязи на улице хватало…
Драк еще не было, но мелкие недоразумения и стычки уже начались. Кто-то наступил на ногу, кто-то кого-то задел локтем по лицу; места мелких инцидентов легко было вычислить по забористой брани.
А Боб уже набирал новые пригоршни денег…
Его действия становились все более автоматическими, жалость к выпускаемым бумажкам отошла на второй план, уступив место восхищению грандиозностью происходящего действа: это был особый, ни с чем не сравнимый шик — набирать деньги пригоршнями и бросать их на все четыре стороны.
„А хозяин не дурак…“ — подумал Боб и улыбка на его лице становилось все более искренней.
— И нам!
— Сюда!
— Бросайте еще!
— Еще, еще, еще!
Кружащихся в воздухе банкнот становилось все больше. Можно было подумать, что надувной клоун с глупой усмешкой рассыпает конфетти.
Да, Готэм еще не знал такого праздника!
— Караул, убивают! — взвыл кто-то в толпе, но его крик потонул в новом вопле:
— Еще, еще!
Больше всего это было похоже на массовое сумасшествие. Люди не помнили себя в тот момент: мелькающие в воздухе деньги заслонили им весь мир. Пьяная жажда охватывала всех, кто вливался в эту орущую толпу.
Толпа на глазах превращалась в единое ревущие животное, способное только удовлетворять свой инстинкт, требующий пищи — ею являлись деньги.
Толпа бесновалась, кричала, прыгала, двигала тысячами рук, колыхалась невиданной массой…
А сверху все падали деньги. От их кружения зеленело в глазах. У некоторых от общего мелькания начиналась истерика.
— Давай!
— Сюда!
— Нате… — беззвучно шептал Джокер. — Жрите…
На него тоже нашло исступление. Сумасшедший блеск в глазах подтверждал это.
Как в его мечте, город сейчас лежал перед ним, отдавшись его власти. Он смотрел на него и мог сделать все, что угодно. Одарить золотом. Уничтожить. Унизить. Возвысить.
Пролетая над толпой на своей платформе, Джокер чувствовал себя не просто Художником — он считал себя новым Богом.
Конечно, разве художникам так поклоняются?
Трудно сказать, чей азарт сейчас был сильнее — берущих или дающих.
Боб не заметил, как снова начал приплясывать, уже чисто машинально.
Вошел во вкус и его напарник.
Да, хорошее приобретение они получили за эти деньги — власть над толпой. Лично Бобу, например, фаза, которая должна была последовать за всем этим, казалась излишней.
Бумажки крутились, руки хватали их, набирая порой по целому вороху, но это только распаляло человеческую жажду. Все агрессивней начали пробиваться к людскому центру самые крайние, попавшие „на голодный паек“.
Очень скоро требовательное скандирование „еще“ заменили беспорядочные вопли и выкрики дерущихся.
Вики щелкала фотоаппаратом не переставая. В какой-то мере общее жадное настроение захватило и ее, но выразилось это несколько по-другому.
По очереди она ловила в кадр то вымазавшегося в мазуте, то довольного молодого человека с шарфом, ухитрившегося и на тротуаре нахватать себе порядочный ворох банкнот, мужчин, женщин… Детей на улице, к счастью, она не заметила.
— Давай, снимай! — подзуживал ее Нокс. Его лицо исказила гримаса, руки дрожали от отвращения. — Вот она, алчность Готэма!
Таких, как он, было немного.
Обезумевший город до дурноты обжирался своей нелепой денежной пищей.
Хохотал над всем этим безумец Джокер…
Для того, чтобы появиться в городе, в первую очередь надо было проверить, в порядке ли машина: после огня в ней что-то заедало. Бэтмен потратил на устранение неисправности минут двадцать — время достаточное, для того чтобы Джокер мог отравить полгорода.
„Если бы я меньше раздумывал, я мог бы захватить этого мерзавца еще на заводе…“ — укорял себя Бэтмен, вновь усаживаясь в летательный аппарат. „Успею ли я теперь вовремя? — спрашивал он себя, поднимаясь в воздух. — Обязан успеть! Джокер должен заплатить за каждую смерть. Но те смерти, которые могут произойти из-за моей нерасторопности, будут уже на моей совести…“
Аппарат летел по небу — большая летучая мышь с закругленными крыльями и яркими светящимися точками навигационных огней. В какую-то минуту он поднялся и пролетел на фоне диска луны. В этот момент он и вовсе стал похож на Знак Бэтмена, каким-то чудом приставший к небу: летучая мышь в желтом кругу.
Длилось это считанные секунды — летательный аппарат блеснул огнями и устремился к городу.
Крайние небоскребы выглядели тускло, даже реклама, такая яркая и вызывающая в центре, почти не была здесь видна. Лишь кое-где высвечивались одинокие неоновые полосы.
Праздник был там, дальше.
„Только бы успеть!“ — сжал зубы Бэтмен.
Лететь в городе на полной скорости было опасно, снижаться — тем более. Ему оставалось только уменьшить скорость и нырнуть между двумя крайними домами.