Бетонный фламинго
Шрифт:
— Хэррис Чэпмен! — повторил я тем же отрывистым и нетерпеливым тоном. — Из Томастона, штат Луизиана. Она меня знает…
— Вы что, спятили?
Я словно ножом отрезал:
— Прошу вас позвать к телефону миссис Форсайт! Я не могу ждать здесь весь вечер!
— Ах, так вы — Чэпмен? Вот как? И откуда вы звоните?
— А какое вам до этого дело, черт бы вас побрал? — пролаял я в трубку. — Звоню из мотеля «Дофин». Только что приехал! Отмахал сегодня семьсот тридцать миль, устал как собака и совсем не в настроении играть в какие-то идиотские игры. Может, это вы хотите поговорить со мной об уплате налога, а? В таком случае, да будет вам известно, что я еще и юрист и знаю законы не хуже вас, приятель. И что такое шантаж — тоже!
Извольте передать ей трубку, или я сейчас же отправлю ее письмо в полицию…
— Да что же это такое, Мэриан?..
И тогда я услышал звук проигрывателя, где-то на заднем плане, сначала тихо, а потом все громче. Это была песня, появившаяся в то лето, когда Кейт сошел с ума… «Музыка плавно льется кругами». Вскоре после того, как рухнула последняя надежда и его отдали в руки врачей, Кейт однажды заперся в своей комнате и крутил эту пластинку все снова и снова — девятнадцать часов подряд.
— Послушайте! — выкрикнул я. — Что вы там еще задумали? И что значит эта музыка?..
Он все еще был у телефона. Я слышал, как у него перехватило дыхание.
«Музыка плавно льется кругами И заливает меня…»
— Остановите пластинку! — резко приказал я. — Кто рассказал вам про Кента? Это она вас научила! Вы даже говорите, как я! Чего эта женщина от меня хочет? Я предложил заплатить ей за шесть месяцев вперед…
— Мэриан! — дико закричал он. — Ради Христа, скажи, кто этот человек?
Я, конечно, не мог слышать ответа, но знал, что она ответила: «Как кто? Хэррис Чэпмен, разумеется!»
Выстрелы прозвучали совсем негромко — простые восклицательные знаки на нотной линейке. Сначала два — один за другим, потом третий.
В трубке раздался треск, как будто аппарат ударился о край стола, и я услышал, как он упал.
«О, заставьте ее умолкнуть…»
Что-то упало еще. Потом наступила тишина.
Только музыка и ритмичное постукивание, словно телефонная трубка тихо покачивается, задевая за ножку стола.
Стук, стук…
«… А музыка плавно льется кругами…»
Я доехал до дома чуть быстрее чем за десять минут. И как только очутился на свежем воздухе, мне сразу полегчало. Возможно, она лишилась чувств, но это пройдет.
Я поставил машину за квартал от дома. Входная дверь была заперта. Я проскользнул внутрь и повернул ключ в замке.
В углу горела лампа. В кухне тоже было светло. Но ее там не было. Я вздохнул с облегчением.
Проигрыватель был выключен, телефон стоял на столе в полном порядке. В квартире царила полная тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием кондиционера.
Он лежал лицом вниз возле стола, на котором находился телефон. А она стояла в ванной, ухватившись за края умывальника руками и разглядывая в зеркале свое лицо. Видимо, начала чистить зубы, ибо в раковине лежали ее зубная щетка и паста. Наверное, она их уронила. Мэриан была очень бледна.
Я взял ее за руку. Она обернулась и посмотрела на меня невидящими глазами, потом провела рукой по лицу. Глаза ее снова приняли осмысленное выражение.
— Со мной все в порядке! — сказала Мэриан, и голос ее прозвучал спокойно.
Я вывел ее из ванной и усадил на кровать, а сам встал возле нее на колени.
— Потерпи несколько минут, и мы отсюда уедем. Посиди здесь. Хочешь выпить?
— Нет. Лучше не надо. — Она говорила отчетливо, не повышая голоса.
У меня возникло чувство, что все это лишь результат железной воли и что Мэриан вот-вот сорвется, закричит. Однако я ничем не мог ей помочь.
Купленный мною брезент был спрятан в чулане на кухне. Я приволок его в комнату, расправил на ковре и перекатил в него Чэпмена. Мне не хотелось видеть его лицо, поэтому я набросил на него край брезента. На его сорочке и на ковре, в том месте, где он лежал, виднелись пятна крови. Я обшарил его карманы, вынул все, что в них было, — бумажник, дорожную чековую книжку, ключи от машины, ключ от номера в «Дофине», записную книжку с адресами, письмо Мэриан, мундштук, зажигалку, сигареты и пластмассовый флакончик с какими-то таблетками. Письмо я разорвал и сунул обратно в карман пиджака вместе с таблетками и мундштуком. Очки его валялись на полу. Их я тоже сунул в карман. Все остальное положил на кофейный столик. На руках у него не было колец. Я оставил ему ручные часы.
Маленький пистолет 32-го калибра лежал на ковре возле проигрывателя. Я сунул его в другой карман пиджака.
Завернув труп в брезент, я вытащил его на кухню и оставил рядом с дверью, ведущей на черную лестницу. Отрезав от брезента две полосы, использовал их в качестве веревок. Потом сложил труп пополам, в позе зародыша, связал его. Сейчас меня уже сильно трясло, а желудок буквально выворачивало. Я наклонился над раковиной, а потом налил себе из буфета стакан виски и выпил его залпом. Через минуту мне стало немного лучше.
Налив в кастрюлю воды, я выбрал подходящую губку и стал стирать с ковра пятна крови. На это ушло почти десять минут и четыре кастрюли воды. Я знал, что кровь частично просочилась сквозь ковер и что на нем останется след затертого пятна, после того как он просохнет. Но об этом я еще успею позаботиться. Я собирался постирать весь ковер в шампуне.
Вымыв кастрюлю и раковину, я погасил в кухне свет. Какое облегчение — уйти подальше от этого страшного свертка!
Мэриан как раз поднималась с кровати. Я обнял ее.
— Со мной все в порядке, — повторила она. — Жаль, что я так сорвалась.
— Все в ажуре, — сообщил я. — Ключ от номера был у него в кармане. Только это меня и беспокоило. Ты когда улетаешь?
— Возможно, в пять пятнадцать и наверняка в шесть тридцать.
Я посмотрел на часы. Без пяти два. Ей придется долго ждать одной в аэропорту, но тут уж ничего не поделаешь. Здесь ей оставаться нельзя.
Тем не менее казалось, она уже полностью овладела собой и действовала разумно. Мэриан подкрасила губы и надела шляпу, а я уложил ее дорожный чемоданчик и принес ей пальто, перчатки, сумочку. Ключ от номера в мотеле «Дофин» я сунул себе в карман.