Бетонный фламинго
Шрифт:
Я смог поселиться там только на следующий день в половине одиннадцатого вечера. Там меня уже ждала записка с просьбой позвонить некоему господину Райану. Поднявшись в свой номер, я сразу же позвонил ему.
— Мистер Райан? Это Форбс. Я в гостинице Марка Хопкинса.
— Да, да, мистер Форбс. Дело касается миссис Форсайт.
— Вы нашли ее? — нетерпеливо спросил я.
— Пока нет. Она прибыла сюда вечером восемнадцатого и зарегистрировалась в «Паласе».
Выбыла в два тридцать дня девятнадцатого, не оставив адреса. Мы проверили все
— Пожалуй, — ответил я. — Она выросла в Стэнфорде, так что вы могли бы посмотреть вокруг Пало-Альто. Возможно, она хочет там с кем-нибудь повидаться. Не думаю, чтобы она искала работу, но если вдруг ищет, то, скорее всего, в маклерских конторах или фирмах. У нее прекрасный вкус по части одежды, так что обратите внимание на магазины и ателье мод. Если сняла квартиру, то, вероятно, в приличном районе…
— Мы обратили внимание на квартирный аспект.
— Правильно, — одобрил я. — Главное, разыщите ее. Привлекайте всех людей, которые у вас есть…
Они нашли ее на следующий день. Вскоре после пяти мне позвонил Райан.
— А вы были правы насчет Пало-Альто. Она была там. Но сегодня вернулась и сняла номер в отеле «Фэарлейн». Это небольшой и тихий отель на Стоктон-стрит. Комната номер 608.
— Миллион благодарностей, — сказал я. — Пришлите мне счет. Я сразу же оплачу.
Я отыскал телефон отеля «Фэарлейн» и позвонил.
— Пригласите к телефону миссис Форсайт, — попросил я, когда мне ответили.
— Одну минутку, сэр.
Один гудок, второй…
— Алло? — Это был ее голос. Мне показалось, будто я ее вижу прямо перед собой.
— Мэриан… — выдавил я. — Мэриан…
Она пронзительно вскрикнула.
Глава 14
Было около пяти часов, и машины буквально «висели» друг на друге, постоянно создавая заторы. Не доехав одного квартала, я не выдержал, сунул таксисту доллар и припустил бегом.
Я не остановился даже у стойки администратора и, выскочив из лифта, спросил у лифтера:
— Шестьсот восьмой?
Тот показал направо.
Это была третья дверь по коридору. Я постучал. Она открыла почти мгновенно. Мэриан немного похудела и выглядела очень бледной, но такой же изящной и поразительной, как и всегда.
На ней был темный английский костюм.
Я захлопнул за собой дверь. У меня было такое чувство, будто я держу в своих объятиях что-то бесконечно ценное и удивительно хрупкое.
Я поцеловал ее. Она старалась не выдавать своих чувств. Я понимал, что, хотя она и старается, у нее это не очень-то получается. И неудивительно, подумал я, после всего того, что произошло…
Но выпустить ее из рук было просто невозможно. Я целовал ее в глаза, в шею, в гладкие темные волосы.
Наконец она прошептала:
— Тебе все-таки хоть в чем-то повезло, Джерри… Я не умею плакать, иначе тебе пришлось бы надеть непромокаемый плащ.
— Зачем? Зачем плакать?
— Ты так целуешь меня… После того, что я с тобой сделала…
— Что ты со мной сделала?
— Предала тебя… Кажется, так это называется? Я предала тебя самым бессовестным образом…
— В твоих словах нет смысла…
— Может быть, сядем, — предложила она. — Садись в кресло.
Сама она села на край кровати. Я огляделся.
Это была обычная маленькая спальня, какие бывают в любой гостинице, — венецианские шторы, стол со стеклянным верхом, телефон, сероватый ковер и две одинаковые кровати под темно-зелеными покрывалами с металлическими спинками, обработанными под мореный дуб.
Она положила ногу на ногу и одернула юбку.
Я смотрел на ее тонкие, сужающиеся к ногтям пальцы.
— Почему ты сбежала из Хьюстона? Я бы предупредил тебя, если бы дело приняло серьезный оборот…
— Я сбежала не от полиции, а от тебя, — пояснила она. — У меня снова сдали нервы…
— Сегодня вечером мы поженимся!
Она закрыла глаза и слегка наклонила голову, потом покачала головой:
— Нет, Джерри…
— А ты уедешь со мной просто так, не выходя замуж?
— Джерри, прошу тебя… — Мэриан замолчала, но потом, сделав над собой усилие, продолжила:
— Я уже сказала тебе: я солгала, обещая уехать вместе с тобой. Возможно, в тот момент я и верила в это… Не знаю… Но дело не в этом…
Послушай меня, Джерри. Я просила тебя совершить преступление ради денег. Пока ты был достаточно циничен и соглашался, на мне лежала только часть ответственности. Понимаешь? Но потом ты сказал, что передумал. Что ты этого не хочешь. И еще сказал, что любишь меня. И я подумала, ну что ж, прекрасно, Джерри! Не хочешь идти на преступление ради денег, так иди на него ради любви ко мне!
Ее руки крепко сжимали одна другую и дрожали. На мгновение она умолкала и сжала зубы, чтобы унять дрожь в подбородке. Казалось, будто ее лицо разбито вдребезги и она не дает ему рассыпаться лишь усилием воли.
— В конце концов, старики ведь совершают насилие над детьми — каждый день, в любом месте, не правда ли? Так о чем может идти речь? Не будем упускать столь удачного случая, каким является твоя любовь ко мне, если ее можно использовать практично, например вовлечь тебя в уголовное преступление и разбить тебе жизнь…
Я схватил ее за руки:
— Прекрати, слышишь? Во всем виноват был один я! Будь у меня выдержка, я бы заставил тебя отказаться от всего этого…
Она покачала головой:
— Ты бы ничем не смог остановить меня, Джерри! Я знала, что потеряла все, а начинать сначала уже поздно. Так что оставалось одно: погубить всех тех, кто погубил меня. Всех, включая тебя!