Betrayed
Шрифт:
Рон и Гермиона заботились обо мне как никогда прежде, казалось, они читали мои мысли и точно знали, когда я нуждаюсь в собеседнике, а когда меня нужно оставить в покое. В этой же четверти я стал встречаться с Джинни. Сириус и я продолжали часто общаться, и профессор Дамблдор готов был выслушать меня, если я нуждался в мудром совете. Короче говоря, несмотря на то, что это было самое опасное время за все четыре года моего обучения, я был счастлив, получая поддержку моих друзей
Я никогда ещё не чувствовал поддержки. Как я уже говорил, мои опекуны ненавидели и боялись меня, оскорбляя и унижая при всяком удобном случае. Вырастая в таком окружении, не имеешь привычки легко верить каждому или просить о помощи. Поэтому только после четырех лет в Хогвартсе я, наконец, обратился за помощью к взрослым и доверил свои опасения друзьям. Я даже чистосердечно рассказал Сириусу, как плохо со мной обращались Дурсли. Он вдохновил меня пойти к Дамблдору и рассказать ему, какое пренебрежение и ругань я терпел всю мою жизнь. Я сделал это в начале декабря. После того, как я рассказал ему все, он сказал, что я не должен возвращаться в их дом на лето. После этого я постоянно думал, что если бы знал, каков будет результат, то я бы пошёл к нему намного раньше.
Напряжение вне замка росло, хотя вначале декабря у меня были видения и похуже. Они были настолько ужасны, что я не мог заставить себя говорить о них в то время. Я не привык рассказывать о своих видениях кому-либо и сомневался, как на них будут реагировать. Они были такими пугающими, и каждый сон усиливал чувство, что я был виновен в возвращении Волдеморта. (Я был уверен, что они все знали о том, что я виню себя, хотя я никогда им об этом и не говорил). Я боялся, что они тоже догадаются об этом, когда поймут как все плохо, поэтому я отдалился от друзей. Я думаю, они волновались, что я впаду в депрессию, потому что я перестал делиться своими видениями, и они не оставляли меня одного. Я был не против, так как когда кто-нибудь был со мной, я не думал о своих видениях. В то время я боялся спать. Иногда я не спал по три ночи к ряду, пока Гермиона, Рон, Джинни, или все вместе не притаскивали меня к Мадам Помфри, которая заставила меня спать, применив комбинацию из зелий, заклятий и магических артефактов. Несмотря на все это, рождество было замечательным. Большинство студентов остались в школе, потому что их родители знали, что в школе было безопаснее, чем дома. Некоторые семьи, как например Уизли, даже приехали в школу сами, чтобы вместе провести рождество. Все старшие дети семьи Уизли вместе с мистером и миссис Уизли отправились в Хогвартс. Профессор Дамблдор даже организовал прибытие на рождество родителей Гермионы. И Сириус (помнишь, он был тогда обвинен) тоже был здесь в ту ночь, чтобы втайне обменяться со мной подарками. На новый год видение было самым ужасным. Мой шрам вскрылся и кровоточил, и я буквально впал в шоковое состояние из-за того, что увидел. Конечно, когда пришли известия о конечном результате атаки, Дамблдор знал, что я видел это, но это не принесло облегчения. Я провел следующие несколько дней в больничном крыле и был не в состоянии не только есть, но даже говорить. На третий день я принял решение. Я знал, что видения будут продолжаться, и что они будут похожими на то, что я уже видел. Поэтому я решил не сдаваться. Мне есть зачем жить. У меня есть друзья, есть семья, если не по крови, то по духу. У меня есть люди, которые любят меня и кто останется рядом со мной. Я был намерен бороться с Волдемортом изо всех сил, и в то же время быть со своими друзьями. Я не позволю Волдеморту влиять на мои действия.
Неделей позже, когда я шел из библиотеки назад в гостиную Гриффиндора, я встретил Рона в холле. Он выглядел взволнованным, поэтому я последовал за ним, пока он бормотал что-то о карточке, которую только что получил со своей Шоколадной Лягушкой. Я остановился и засмеялся, потому что вспомнил, как впервые съел Шоколадную Лягушку в поезде по дороге в Хогвартс. Посмеиваясь над его волнением, я взглянул на карточку. Как только я дотронулся до нее, я понял, что это был портал. Я переместился вместе с Роном в Запретный Лес. Испуганный и рассерженный я потребовал объяснений. Он ответил, навалившись на меня и отобрав мою волшебную палочку. Я понял, пока он стоял там, что у «Рона» тоже не было палочки. Я пришел к выводу, что это был кто-то под действием Оборотного зелья. Кто бы это не был, он нервничал и постоянно оглядывался как бы ожидая кого-то. В конце концов послышался хлопок и появился Хвост. Они что-то обсуждали, но были слишком далеко, чтобы я мог что-нибудь услышать. Затем Хвост подошел ко мне и отрезал прядь моих волос. Я видел, как он выпил зелье, превратился в меня и заспешил к замку. Через полчаса, когда действие зелья прошло, я увидел, что это был не Рон, а Драко Малфой. Он усмехнулся и сказал: «Тебе пришел конец». Он достал и активировал другой портал прежде чем я смог остановить его. Я вынужден был добираться до замка самостоятельно. Я был в замешательстве и обеспокоен тем, что происходит. Меня похитили, но не причинили вреда. Да, Запретный Лес был опасным местом, но не достаточно, чтобы покончить со мной. Я волновался о том, что же случилось с настоящим Роном, и поэтому поспешил назад в Хогвартс. Я смог увидеть огни и башни между деревьями, когда услышал слева «Давай!» и упал на землю оглушенный.
Когда я очнулся, то сидел на стуле, прикованный к нему, глядя на собравшийся в полном составе Визенгамот. Я мог видеть Дамблдора с ними и среди зрителей своих учителей, друзей, семью Уизли и много других людей. Я даже видел Ремуса и Шлярика. Я с трудом мог сконцентрироваться на том, что говорилось. Я чувствовал холод, видимо поблизости был Дементор или два. Я заставил себя сосредоточиться и услышал, как Рон свидетельствует, что я убил Хагрида. Я услышал, как Арабелла Фигг и Ремус Люпин оба свидетельствовали. Затем Дамблдор, Гермиона и половина моих учителей говорили о моем изменившемся в последнее время поведении в подтверждение, что я повернулся к Темной Стороне. Моя внезапная перемена от депрессии к нормальному состоянию была расценена как «подозрительная». Мне не дали возможности говорить в свою защиту, мне не дали возможности обратиться или свидетельствовать под действием Сыворотки Правды. Министр Фадж повернулся к Визенгамоту и сказал: «Гарри Джеймс Потер обвиняется в двух случаях использования непростительных проклятий, одном случае убийства, одном случае сопротивления аресту и одном случае общения с известными преступниками. Вы слышали свидетельства».
Затем он потребовал огласить вердикт. Он был единодушным. Я был признан виновным. Фадж зачитал приговор. «Как несовершеннолетнего, Гарри Поттера нельзя приговорить к поцелую Дементора, но он приговаривается к заключению в Азкабан». У меня началась истерика, я плакал, умолял, настаивал, что я был невиновен. Они не обращали на меня внимания. Я начал кричать и Фадж наложил заклятие молчания. Я неистово оглядывался, пытаясь найти поддержку. Я смотрел на Гермиону и Рона, но видел ненависть в их глазах. Лицо Дамблдора было маской гнева, и я знал, что он был направлен на меня. На лицах моих учителей было отвращение вперемежку с гневом. Затем я увидел Сириуса. Хотя он был собакой, я отлично мог понять его выражение. Я не увидел гнева. Вместо этого Сириус выглядел как живой труп. Он выглядел таким разочарованным и печальным, что я снова начал плакать. Он действительно думал, что я сделал это! Два Аврора сняли с меня цепи и сопроводили меня в камеру, где я должен был ждать транспорт в Азкабан. У меня не осталось ни сил, ни желаний. Я не мог двигаться, сидя в камере. Мой мир буквально обрушился. Все, кого я знал и кому доверял, отвернулись от меня. Они предали меня. Когда-то я обещал себе, что до тех пор, пока есть люди, которые заботятся обо мне, люди, которым я доверяю, я не сдамся. Теперь все кончилось. Дамблдор (на его лице уже не было гнева) подошел к камере и сказал голосом, который прозвучал таким старым, усталым и полным боли «Ты сделал очень серьезный и очень неправильный выбор, и теперь ты должен жить с этим последствием. Я не думаю, что когда-нибудь пойму, почему ты сделал это выбор, но я не могу заставить себя поверить, что у тебя злое сердце. Я думаю, что ты сделал ужасную… ужасную ошибку, но я надеюсь ради тебя же, что у тебя есть оправдание своему выбору». Лицемерный ублюдок. Я бы рассмеялся ему в лицо, если бы заклятье молчания было снято. Как будто затем, чтобы добавить соль на раны, он сказал: «Ты погубил свою жизнь, Гарри, но это не все. Ты разрушил надежду сотен людей и разрушил жизнь Шлярика. Ты был смыслом его жизни, и ты просто уничтожил его». Затем он ушел. Через несколько минут пришли два дементора вместе аврором и телепортировали меня сначала на берег, а затем на лодку, которая должна была отвезти меня в Азкабан. Из-за дементоров я потерял сознание. Я проснулся в камере допросов Азкабана. Два аврора пытались заставить меня рассказать о планах Волдеморта, о моих планах, о моих сообщниках, обо всем. Мне почти нечего было сказать им, а то, что я сказал (что я знал из своих видений), они приняли за еще одно свидетельство, что я работал на Волдеморта. Они не стали даже использовать сыворотку правды, я был просто узником, они использовали старые методы, когда думали, что я лгу или не хочу отвечать. Они использовали пытки.
В мире магглов это называется «жестокость полицейских» и наказывается законом. В мире волшебников нет таких законов. А если и есть, то тех, кто применяет пытки, никогда не ловили, потому что у узников нет прав. Это было ужасно, это было унизительно, это было хуже всего того, что сделал мне Волдеморт (но не хуже того, Волдеморт делал в моих видениях). После того, как я потерял сознание, меня поместили в камеру, которая стала моим домом на следующие десять лет. Через день я почти сошел с ума. Мне чудилось, как умирают мои родители, как умирает Седрик, как воскресает Волдеморт, вновь и вновь я переживал предательство. Затем я стал вновь переживать в деталях каждое свое видение. Я снова и снова видел, как тех людей мучают, захватывают и убивают. На второй день я попытался покончить самоубийством. Я был полностью сломлен и хотел только покоя. Конечно, авроры не могли отпустить меня так легко и спасли мне жизнь. На время лечения меня поместили в изолятор. (Они предпочитали естественное выздоровление, что просто продлило мучения.) Изолятор был еще хуже, чем сама тюрьма. Неделю я лежал на холодном металлическом топчане, не в состоянии двигаться из-за повязок и цепей, которыми меня приковали, не в состоянии думать, потому что два дементора свободно бродили вокруг меня. Каждый день меня насильно кормили супом и поили водой. Затем я был брошен назад в мою камеру, за дверью которой в течение недели двадцать четыре часа в сутки находился дементор. После этой недели я был готов умереть от естественных причин. Я хватался за остатки здравого смысла. Мой здравый разум оставил меня. Если бы я мог вспомнить, что я был невиновен, тогда бы я не сошел с ума. Иногда я забывал. Иногда на недели я проваливался в черную дыру внутри меня, в дыру, которая засасывала меня, которая манила меня сладким освобождением. Иногда я буквально сходил с ума. Нет, я не бормотал бессвязные слова, а просто ничего не делал. Затем, по-видимому, я как-то пришел в себя и вспомнил, где я был, почему я здесь находился, все. Мой мир рушился и рушился снова и снова. Затем Волдеморт вышел из тени и начал проявлять инициативу. Каждую ночь я видел его, слышал его, чувствовал, что он делал. Связь стала прочнее, чем когда-либо, так как он становился все сильнее и сильнее. Казалось, он делает эту связь крепче и крепче. Очень скоро мои видения стали преобладать над часами бодрствования. Иногда все, что я мог сделать, это держаться за свой шрам и стонать, так как чувствовал, что умираю от всей этой боли и агонии. Я был слаб, я умирал с голоду и мучение продолжалось. Мое тело выжило, чего не скажешь о моем рассудке. Я не знаю, сколько я был там, пока не пришло время для ежегодного медицинского осмотра. Врач высказал свое профессиональное мнение, что мы были все еще живы, и если мы были близки к смерти из-за плохого питания, то надо дать телу питание (а внезапный приток необходимых питательных веществ мог бы убить нас, потому что наши тела не смогут справиться с ним), чтобы заставить нас жить дольше.
Десять лет прошло в агонии, которую трудно себе представить. Нет, ты просто не сможешь это даже представить. Что еще хуже – через несколько месяцев после моего заключения в тюрьму связь между мной и Волдемортом достигла своего пика и так никогда и не ослабла. Когда бы Волдеморт ни связывался даже с одним Пожирателем Смерти, это создавало нечто вроде эхо связи со мной. В течение десяти лет я был свидетелем каждого его плана от замысла до результата. Я буквально видел, как умирают тысячи людей и я, единственный кто мог если не чем-то помочь просто предупредить, не мог сделал ничего. Я знал, я не мог спасти их всех, даже большинство из них, но моя информация могла спасти жизни. Но я НЕ МОГ ничего сделать.
По правде говоря, в этом была загвоздка. Возможно (но маловероятно) я мог бы простить их, если бы дело было в моем здоровье и счастье. Темные силы смогли это. Они разрушили веру, дружбу, любовь, которые были между нами, но даже тогда я мог бы помочь перестроить их общество, заняв некоторое время, чтобы вновь оценить мое место в этом мире. Я бы никогда не смог доверять им как раньше, я бы никогда не смог быть их частью, как раньше, это ушло навсегда, но я мог бы сотрудничать с ними. Но это касалось не только меня. Это касалось трехлетнего ребенка, которого замучил до смерти собственный отец не в силах противостоять проклятию Империо, это касалось женщины, которая потеряла свое честь и невинность в руках Пожирателей Смерти, это касалось целого города, который был полностью уничтожен пока Волдеморт просто наблюдал с больным удовольствием. Я не так глуп, чтобы играть в игру «если бы…» Я не говорю, что я мог бы спасти жизнь, но если бы я хотя бы попытался помочь, предостеречь, сделать хоть что-нибудь, тогда возможно крики не преследовали бы меня в моих снах. Возможно, я бы не просыпался ночами в холодном поту, дрожа от боли. Я был беспомощен, и они несли за это ответственность. Они не давали возможность мне делать то, что я сделал целью своей жизни, во что я верил, и, соответственно, во что верили они. Они предали меня и предали свои идеалы. Вот что я не могу простить.
Мерлин, мне очень жаль, Кортни. Я не хотел втягивать тебя во все это, мне не нужно было вдаваться в детали. Я даже не уверен, правильно ли я передаю свои чувства. Я снова извиняюсь, Кортни, с моей стороны это неправильно взваливать такое бремя на тебя. Я просто продолжу свою историю. В течение десяти лет я был наблюдателем ужаснейших зверств, которые когда-либо совершались. Я не сошел с ума, потому что помнил, что невиновен и что я отомщу Волдеморту. Пока я наблюдал, я учился. Я изучал магию, заклинания, теории, техники дуэлей, защиты, как вы их называете, у меня была возможность узнать об этом. Я учился у обеих сторон, наблюдая так называемую Светлую сторону, анализируя их силы и слабости, которые срабатывали и не срабатывали, я изучал армию Волдеморта. Временами я мог сказать, кого из себя представляет каждый Пожиратель Смерти просто по тому, как он взмахивает своей палочкой или какую тактику он знает лучше. Я знал все это и о Светлой стороне. Я мог сказать, какой человек с кем должен сражаться, чтобы достичь желаемого исхода битвы. Но ничего я НЕ МОГ предпринять. Однажды меня разбудил Рон Уизли, который проинформировал меня, что меня переводят куда-то еще. Я ожидал чего-то подобного (хотя, честно говоря, я почти думал они убьют меня, чтобы достичь того же результата), потому что знал, что Волдеморт собирается напасть на тюрьму. Они осознавали его возможную силу, достигающую моей силы через нашу связь. Меня отправили в Хогвартс и заперли в подземной темнице. Вдалеке от дементоров мой разум стал более ясным, чем он был за десятилетие. В этой камере я почти плакал от облегчения, не слыша криков моей матери, вдали от призрака Седрика. К сожалению, мои видения не прекратились, ни одна деталь не сделалась менее четкой. Странно, но Волдеморт, казалось, успокоился на несколько недель. По тому что я узнал, он собирал свои силы для решительной атаки. Я выяснил, в чем состоял его план, и в конце концов я должен был что-то с этим сделать. Я рассказал об этом Дамблдору. В тот момент мне было все равно, поверил он мне или нет, я выполнил свой долг и, возможно, смогу прожить день в мире с самим собой. Дамблдор мне поверил. «Интересно, почему», – удивлялся я в то время. Возможно вам следует спросить его, если вы хотите знать ответ. Я не помню, как моя информация повлияла на исход битвы, но я знал, что сделал все, что мог, это единственное, что имело значение. Я на самом деле не дал всю информацию, так как Волдеморт, пытаясь найти шпиона в своих рядах, не мог определить, кто предупредил Орден и министерство о нападении на Косой Переулок, просто отказался от этой затеи и вместо этого готовился к заключительной решающей битве. Снейп проинформировал Дамблдора о том, что знал, а знал он столько же, сколько и я. Волдеморт собрал свой совет и не рассказывал никому о своих планах. Волдеморт атаковал Хогвартс в полную силу. Там была вся его армия. У него были последователи со всего мира. Дамблдор тоже собрат своих последователей. Тебе необходимо понять, Кортни, это была война необычайной силы, глобальная, не было ни одной страны, в которой жил волшебник, и на которую бы даже косвенно не повлиял Волдеморт. В войне участвовали не только люди. Были армии гоблинов, кентавров, гигантов, троллей и всех, кто имеет умственную возможность выбрать сторону (и даже некоторые, кто такой возможности не имели). Эта последняя битва должна была стать решающей. Все знали это. Я мог видеть сцену с идеальной ясностью. Волдеморт был так близко и просто использовал магию в любом количестве, чтобы организовать связь в реальном времени. Битва напомнила мне сцену из кинофильма «Братство кольца», снятого около двадцати лет назад. В начале была эпическая сцена битвы, которая очень напоминала нынешнюю. Я наблюдал, как армия Волдеморта подходила все ближе и ближе. Он сам не входил в Хогвартс, это делали его приспешники. Затем я видел, как он инструктировал Снейпа вывести меня из замка, что у него есть для меня предложение. Он наложил сложное следящее заклятье на Снейпа, чтобы убедиться, что тот сделает в точности то, что ему велено. Когда Снейп пришел ко мне, я даже не обратил внимания на то, что он мне сказал, я следил за битвой. Я видел, как Дамблдор потерял свою волшебную палочку, и как Волдеморт воздвиг защитный купол. Я видел до этого, как использовали защитный купол, я знал, как он работает, какие принципы лежат в его основе. Я сумел незаметно вынуть палочку из кармана Снейпа. Я думаю он был слишком занят, решая, что он должен делать. Мы вошли в защитный купол, и затем Снейп удалился, так же как и два Пожирателя Смерти, которые держали Дамблдора. Затем Волдеморт сказал Дамблдору, что я невиновен, что Волдеморт подставил меня, что они все предали меня. Затем Волдеморт повернулся ко мне и спросил, не хочу ли я удостоиться чести убить Дамблдора. Я начал с того, что мне нужна волшебная палочка (я положил палочку Снейпа с карман), и что я хочу, чтобы все слышали, что происходит. Волдеморт изменил защитный купол, чтобы люди снаружи могли слышать и затем вручил мне свою палочку. По-видимому, я единственный, кроме конечно же самого Волдеморта, подходил этой палочке.
Я обрушил разрушающее проклятье на сам купол. Если ты не знаешь, как работает защитный купол, я кратко расскажу тебе. Защитный купол прямо связан с центром силы. Он становится продолжением твоего тела. В отличие от других способов защиты, которые исчезнут или сломаются под достаточно сильным заклятием или чарами, защитный купол, действуя как продолжение тела, возвращает заклятие назад волшебнику. Тем не менее, это только изнутри. Снаружи защитный купол может быть чистой магией. Он так невероятно силен, потому что он связан напрямую с источником твоей силы. Большинство волшебников не в состоянии отдать такую часть силы куполу, и потому не могут использовать Защитный Купол. Тем не менее, так как он постоянно забирает так много твоей силы, ты не в состоянии высвободить достаточно энергии, чтобы творить очень сложную магию. Я сомневался, что Волдеморт смог бы произнести убивающее заклятие, даже если бы захотел. Потому внутрь защитного купола можно приглашать только тех, кому ты доверяешь, потому что они могут получить над тобой преимущество, пока ваша сила расходуется на купол, и у них есть полный радиус, чтобы достичь этого. Просто для информации, защитные купола очень часто используются в битвах, когда один целитель накидывает его на некоторое число раненых людей, в то время как другие целители пытаются помочь пострадавшим. Волдеморт вручил мне свою палочку, и это была самая глупая вещь, которую он мог сделать. Убивающее заклятие отразилось от купола и ударило в Волдеморта. Я кинул Дамблдору палочку Снейпа и мы оба вновь использовали убивающее заклятие. Волдеморт умер. Купол упал. Ты удивишься, как быстро все закончилось после этого. Только недавно у Волдеморта были тысячи последователей, через несколько часов их не осталось совсем.