Бей в кость
Шрифт:
— Артист! — уважительно произнес Луза.
Но с истинным артистизмом Мех, конечно, провел въезд на паром. И сам не свалился, и «коллекционный экземпляр» не спихнул, но самое главное — пристроил 50-тонного монстра так чтп осталось достаточно площади для четырех «уазиков».
Даже Гребешок, несмотря на очередные пузыри из-под худых днищ понтонов, не стал разводить панику и первым рискнул прокатиться по воде и камням до сходен, а затем въехать на паром. У Тарана кое-какие кошки на сердце скребли, потому что он хорошо помнил и то, что последняя капля переполняет чашу, и то,
Тыр-тыр-тыр! — надсаживаясь, катерок все-таки потянул паром, запас плавучести которого составлял какую-то мизерную, но все-таки плюсовую величину.
Конечно, Юрка сильно сомневался, что скорость движения парома составляет хотя бы два километра в час, как обещал механик. Таран считал, что если они пятьсот метров в час проплывают, то это совсем неплохо.
Конечно, это самое «тыр-тыр-тыр» катерного дизеля в предутренней тишине над озером, окруженным лесистыми горами, звучало довольно громко. И вообще-то, если б окрестностях его еще оставались карвальевцы, то могли бы заподозрить неладное. Но даже те, что утром высаживались с болотоходом, уже лежали либо на обочинах дороги, либо на перевале.
Но тут в мерное урчание дизеля вмешался другой звук. Далекий, шедший откуда-то со стороны Муронго.
— Тамтамы! — прислушался Васку Луиш. — Заглушите мотор, а?
— Глуши! — велел Болт. Стало очень тихо, даже всякие зверино-птичьи выкрики из горных джунглей на некоторое время стихли. Все, кроме команданте, вестимо, ничего в этом барабанном стучании не понимали. Да и сам Васку, похоже, не очень усек суть сообщения — звук был уж очень отдаленный. Но кто-то на северном берегу, на карвальевской территории, в невидимой деревушке, скрытой джунглями, видать, понял лучше, и в свою очередь ухватился за тамтам.
— Майомбе говорят, — ошеломленно произнес командан-те, — что великий колдун Домингуш умер…
— И от чего, не передают? — участливо спросил Гребешок. — у нас, помню, при советской власти все сразу ясно было: если «после тяжелой и продолжительной болезни» — значит, от рака помер. А если «скоропостижно скончался» — стало быть, инфаркт или инсульт хватил.
— Его злые духи майомбе убили, — убежденно пробормотал Васку Луиш. — Я виноват!
— Брось ты, командан, — сказал Гребешок, — при чем тут ты?
— Я не принес ему алмазы. Духи майомбе их боятся, поэтому и утопили там, на горе. Раз алмазы у нас — они нас не могут тронуть. Но зато они отомстили вождю Домингушу. Теперь муронго вымрут, и очень быстро.
— Печально, — сказал Болт. — А может, это карвальевцы дезинформацию распускают? С помощью барабанов? У нас, знаешь ли, тоже не всяким радиостанциям верить можно… — Нет, — вздохнул команданте, — радиостанции у нас тоже врут, а вот тамтамы — никогда. Домингуш к предкам пошел — это точно. Наверно, проклинает меня. Я сказал вам, чтоб вы не ходили в Муронго.
— Ты выполнил приказ командарма Алмейды. Если генерал приказывает майору, что делает майор? Принимает строевую стойку, говорит: «Есть!», идет и выполняет приказ. Или ты хотел, чтоб нас всех там уморили, в Муронго этом?
Меня, Меха, других старых вояк, бандюганов и наемников, в общем, не жалко. Мы сами в крови по горло, и нам самое оно в пекло, если б оно существовало. Но все-таки, по большому счету, получилась бы подлянка. И выходит, товарищмайор, что ты сейчас каешься за то, что не стал подлецом. Нелогично как-то…
— Я сам знаю, что все нелогично! — проворчал Васька, шмыгнув носом. — Я запутался! Ни хрена не понимаю, кто я?! И за кого я, тоже не понимаю… Может, я уже русский вообще, а? У вас бсть черные русские, я знаю!
— Ты, случаем, не супруги своей боишься? — неожиданно Для всех спросил Болт. — Она ведь дочка Домингуша, так? Небось тоже что-нибудь в колдовстве петрит?
— Ни хрена она не петрит… — не очень уверенно произнес Луиш. — Но вообще-то, фиг его знает… Полный писдейш получается!
Дизель врубили, и неожиданно скорость движения возросла намного больше, чем предполагалось. Оказывается, паром потянуло довольно быстрое течение.
Теперь уж и Таран не сомневался что паром доползет до северо-западного берега за полтора часа.
Так оно и вышло. Солнце еще и краешка из-за гор не выставило, а паром уже приткнулся к очередной каменистой отмели. Первыми по сходням скатились джипы, за ними «Т-55» под управлением Механика и наконец «коллекционный экземпляр» Запасливый Механик пересосал остаток солярки из баков катера в какую-то канистру. Навряд ли эти пятнадцать литров могли создать неприкосновенный запас топлива для танков, но «на войне, бабка, и поросенок — дар божий!».
Танки встали в голову колонны и поперли по водопойной тропе в гору, туда, где на карте числилась грунтовая дорога.
— Молодец, Мех! — похвалил Гребешок. — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
Никаких особых признаков, что колонна идет по алмейдов-ской территории, покамест не отмечалось. Естественно, что на водопойной тропе никто не установил ни одного щита и не повесил ни одного транспаранта с надписью «Вива Алмейду!».
У выезда на грунтовку тоже никаких плакатов не обнаружилось, зато на красной пыли отпечаталось немало шин. Последовала команда: «Стой!», и Васку Луиш направился к головному танку, еще не выкатившему на дорогу. Потом туда же подошел Болт. Механик, само собой, выглянул из люка, потом вылез и уселся на передок «Т-55», с любопытством поглядывая на действия начальства. Впрочем, разговор был хорошо слышен даже на концевом «уазике», где сидели Гребешок, Луза и Таран.
— По-моему, — заметно волнуясь, произнес команданте, — тут проехала «Тойота» самого Карвалью. Только у него такие шины.
— И два БТР-60, — скромно добавил Болт.
— Недавно проехали, примерно тогда, когда мы на паром грузились, — Луиш чуть ли не принюхался к следу протектора.
— Интересно… — хмыкнул Болт. — Все войско, значит, на запад драпануло, а главком — на восток?
— Почти, блин, как у Андрея Вознесенского, — проявил начитанность Вася Лопухин. — «Но взвод вперед не поднять, он доблестно недвижим. Лейтенант Неизвестный Эрнст идет наступать один!»