Бэйсд
Шрифт:
— В значительной мере. Но, кажется, что я могу снимать фильмы и хочу заняться этим без такого засранца, как он.
— Значит, мы закончили?
Джесс засмеялась.
— Ещё нет, но мы приближаемся к финалу. Я всё-таки закончу твой фильм. Кто знает, может я смогу извлечь выгоду из всего этого.
— Спасибо, Джесс. Ты была огромной занозой в заднице, но мне это очень помогло.
— Конечно. Рада помочь. Всё равно я устала от самодовольной рожи Клиффа.
Я засмеялся, а Джесс улыбнулась. Впервые я видел её искренне улыбающейся, и
Джесс ещё раз кивнула, развернулась и ушла.
Мне ещё предстояло с ней иметь дело, но я надеялся, что всё будет иначе. Может, причиной того, что Джесс постоянно донимала меня, и всё время была на грани, был Клифф. Возможно, без его непрерывного давления мы могли бы поладить.
Я не собирался слишком обнадёживать себя.
Покачав головой, я тоже ушёл, а также составлял план действий. Моя мать будет разбита. Я не хотел причинять ей боль, но также не хотел, чтобы она оставалась с куском дерьма, изменяющим ей.
Мне нужно было поговорить с Обри. Я знал, что она единственный человек, который поймёт ситуацию.
Но, кроме того, я хотел быть рядом с ней. У меня была безумная потребность вдыхать запах её кожи, а также целовать.
Наплевав на всё, я пошел разыскивать Бри.
Глава 20
Обри
Хлопнув по затворам, я игнорировала звуки с экрана, переливающегося огоньками. Когда я наблюдала за игрой Линкольна, то казалось таким простым, будто это всего лишь напряжение тела. Бэйсд так же играл на фортепьяно, но с тех пор как мы стали спать вместе, он делал это всё реже и реже.
«Это отвлекало от сна», — утверждал Линкольн. Игра успокаивала его, когда сны становились слишком тяжёлыми.
Я потрясла головой. Мне не нужно было думать о Бэйсде. Я уже сделала более чем достаточно для Линкольна. Мне не хотелось вспоминать о том, что он делал с моим телом, и то, что я чувствовала себя так, будто парила в небесах, когда мы смеялись и мягко подшучивали друг над другом.
Шарик отскочил от затвора, ударился об одну из пружинящих штуковин, и полетел ко мне, проскользнув точно между флипперов (прим. пер.: флиппер – в пинболе, металлический рычажок, управляя которым, игрок может направлять металлический шарик по игровому полю). Я вздохнула и, раздраженная, ударила по автомату.
— С ним нужно быть нежнее. Иначе он не будет тебя слушаться.
Я обернулась.
Линкольн стоял, опершись на один из бильярдных столов, и усмехался.
— Давно ты здесь?
— Около минуты. Ты ужасна.
— Не все же могут проводить любой свободный час, играя в старые игры.
— Может и не все. Но ты стояла как истукан.
— Как истукан? Да ладно, здесь всё равно нет никакой стратегии. Всего и нужно, что размахивать флипперами.
Линкольн
— Я покажу тебе.
— Мы и так знаем, что ты хорош.
— Нет, я покажу тебе, как играть. Здесь.
Бэйсд встал сзади, ухватил меня за бёдра, и поставил перед автоматом. Какую-то долю секунды я хотела оттолкнуть его, но руки Линкольна было так хорошо чувствовать. Я позволила ему мягко направлять меня, а его рукам – лежать на моих руках.
— Расслабься, Бри, милая.
— Я расслаблена.
Линкольн засмеялся и сзади повёл бёдрами, так что его член стал упираться мне в задницу.
— Нужно больше. И не напрягай плечи.
— Окей, ладно, — я сделала глубокий вдох и попыталась расслабиться.
— Уже лучше. А теперь нажимай на «старт».
Я нажала, и металлический шарик выкатился в ячейку. Линкольн направил мою руку к металлической рукоятке и помог мягко на неё нажать. Мы вместе отпустили её, и рукоятка ударила, запустив шарик в автомат.
— Хорошо, теперь следи за ним. Не нервничай.
Я наблюдала за тем, как шарик прыгал в верхней части, набирая очки. Внезапно, он устремился обратно к флипперам.
— Приготовься! — прошептал Линкольн.
Вместе мы ударили, зацепив шарик, и отбили его обратно в игровую зону.
— Слишком сильно, — сказал «Бэйсд». — Тебе нужно управлять его передвижениями. Это твой шарик, не позволяй ему своевольничать.
— И как я должна это сделать?
— Смотри.
Шарик развернулся обратно и, проскользнув вдоль стенки, направился к флипперу. Не успел он проскочить перед затвором, а Линкольн уже нажал на кнопку и выставил перед шариком преграду. Шарик отскочил и остановился.
— Видишь? Контроль. Не напрягайся и контролируй направление.
Я засмеялась.
— Кажется, это две разные вещи: не напрягаться и контролировать.
— Вовсе нет. Не тогда, когда ты понимаешь, что делаешь.
Линкольн отпустил затвор, позволяя шарику немного скатиться вниз, а затем, повернув запястье, отправил шарик в одну из «дорогих» зон. Мы смотрели, как он мечется в автомате, а на экране набегают цифры счета.
— Расслаблена и сосредоточена. Когда нужно двигаться, ты двигаешься вместе с ним и направляешь его туда, куда тебе нужно.
— Как ты этому научился? — спросила я.
Я почувствовала, как Линкольн пожал плечами и по моей спине побежали мурашки.
— Это похоже на бэйсджампинг. Ты должен быть спокоен, расслаблен, чувствовать движение. Если дёргаешь слишком резко, слишком давишь, управляя ветром – ты разобьёшься.
— Это твой дзен.
Я практически ощутила его усмешку.
— Да, немного.
Вздохнув, обернулась и посмотрела на него. Наши губы разделяли лишь несколько сантиметров, и я немного отодвинулась к автомату. И услышала, как шарик свалился между затворами, знаменуя этим конец раунда. Линкольн по-прежнему держал руки по бокам от меня, удерживая на месте.