Без чувств, без эмоций, выжить
Шрифт:
Она показывала жестами, больше говоря «так» и «вот, так».
— Может, всё же на прогулку по Дунаю, — подмигнула она.
Мы откланялись, оправдавшись желанием съесть вкусный шницель у Азика. Пообещав, подумать над прогулкой по Дунаю, и на этом откланялись.
Кафе оказалось явно неавстрийским. Не знаем кто же это Азик или Айзик, но ресторан был не рестораном, а бистро, в ожидании мы озирались по столам и блюда у посетителей пестрели ароматами и красками специй.
— Шницель здесь будет не венский, а скорее всего, делийский.
Мы обсудили теорию того, что если индус живёт, например, в Австрии, то шницель может
— Шницель есть! — Кивнула Маша и почти заволокла меня вовнутрь. Я уже готов был привычно пойти в Макдональдс и воспользоваться сенсорным табло решить вопрос со своим обедом.
Обсудив что-то непонятными мне звуками, она усадила меня за стол возле окна, закинув сумку на подоконник, она вооружилась меню, переводя по пунктам.
— Кстати, он сказал, что у него шницель настоящий, потому что ещё его дед держал здесь ресторан. — Мы осмотрелись в обычном кафе в стиле лофт. — Ну, может, здесь это в Вене… — резюмировала спорный вопрос она.
Когда мы попытались заказать Апероль, бармен возмутился:
— Он говорит, что есть шницель под Апероль это преступление, только пиво! — перевела Маша, но что-то спросила про вино. — Вино можно, но у него лучшее пиво, утверждает он. — Она спросила что-то ещё. — Он владелец этого кафе, и это не бар. Но по вечерам здесь музыка.
Они поговорили о чём-то ещё, я даже успел приревновать. Ведь это мне стоило ухищрений и усилий, чтобы она так кардинально сменила настроение с недоверчиво-молчаливого, а я сижу словно попрошайка на обочине, пока она флиртует с этим австрийцем, владельцем кафе, в хипстерской клетчатой рубашке, собранными в объёмный хвост волосами, всё это придаёт ему вид уверенного в себе человека. Ревность стала грызть меня, как голодный грызун, найденный только, что сухарик.
— Он говорит по средам здесь джаз. В эту среду будет уникальная группа, которая много сейчас гастролирует, поэтому почти не бывает в Вене. Я бы сходила, — выдохнула девушка, а на лице осела грустная гримаса.
Мясо всё равно оказалось жёстким, и я не придираюсь к нему из ревности. Кстати, ревность прошла, в тот самый момент, когда кухни выпорхнул паренёк того же типажа, в таких же равных классического оттенка джинсах, трикотажных кроссовках, клетчатой рубахе и чёрном фартуке. Они помурлыкали друг с другом на своём непонятном нам языке, переглядывались, тот, что в фартуке не двусмысленно щипал того самого бармена-хозяина за ягодицы, и тут всё стало очевидным.
Может, просто сам шницель таков? Ну, жёсткий! А вот салат оказался вкусным. По его рекомендации мы взяли их фирменный салат с ростбифом. Который так и назывался «кактус». Такого я ещё не ел, а ещё и в куче листьев с мелкими помидорами, какие-то мелкие шарики похожие, на маринованный лук, но без специфичного вкуса, бурым соусом и какой-то бежевой стружкой. Этот салат стал ещё одной ступенью на той лестнице, по которой я карабкался от своего прошлого, к жизни о которой так рьяно мечтал.
А о чём ещё мечтать парню,
Мы совершенно потерялись во времени, так что, выходя, попали уже в ночной город, подёрнутый мелкими огоньками фонарей. Кстати, после пива, нам разрешили заказать Апероль, и повторить его, а после того мы попросили счёт, он неожиданное для нас сделал комплимент из двух бокалов красного вина. Явно подбирая слова на английском, бармен которого, как и семьдесят процентов мужчин в этой стране зовут Карл. Так вот, Карл рассказал, что покупает вино у местного фермера и такого в Вене не найти.
Вечер был пряным, словно кто-то подогрел вино, добавил в него немного специй и вылил в воздух. Хотелось фруктов, вина, звёздного неба и поцелуев. Такие фрагменты в жизни ты запоминаешь сильнее, чем фотоснимок на заставке в телефоне.
Сегодня выполнены были три пункта. Побывал в парке Вены, поужинал в достойном ресторане, и сводил на свидание девушку, к тому же смог оплатить счёт, даже не подсчитывая в уме, хватит ли денег. Аккуратно запрятанные во внутренний карман сто евро были почти бронёй от проблем.
«
Вкус откровений — горечь
«
— Ещё даже год назад, я не мог подумать о том, что буду вот так, просто гулять по Вене. Мне кажется, тогда я даже не знал, как называется столица Австрии. Или постоянно путал с каким-нибудь другим названием. — Я нервно рассмеялся, знаете, когда твой смех на надрыве звучит резкими звуками.
Она лишь улыбнувшись пожала плечами.
— А ещё я подумал о родителях. Они никогда не были за границей, так же, как и их родители, думаю многие из моих потомков, не были за границей. А я вот добрался. Неважно какой ценой… — И тут я замолчал подумав, что действительно, ключевое это цена вопроса.
— Ты скучаешь по ним? — Она обрубила тишину, облокотившись на бетонную стену, по которой извивались какие-то странные трубы.
— Нет, я в семье был словно пришитый карман к классическим брюкам с отглаженными стрелками. Знаешь, прямо вот не подходил по всем параметрам. — Мы оба закурили. — Эдакий гадкий утёнок в обычной птичьей семьи.
— Утёнок потом стал лебедем.
— Отлично, но надеюсь, не лебедем по-венски на вертеле.
Мы оба рассмеялись.
— Если подумать о том, что я гуляю по центру Австрии, только что сходил в ресторан, был в парке, сейчас на берегу Дуная, шатаюсь ничем не обременённый, то всё очень даже отлично, но только стоит представить то обстоятельство, которое позволило это… — Я осёкся. Думаю, она не поддержала, потому что внутри также что-то свербело.
Июль, девять вечера, но уже стемнело. Мы не торопимся. Да, мы могли уже вернуться обратно, но оттягивали возвращение. Ещё пару недель назад, я не знал, чем себя занять до пяти, сейчас уже девять и мне не хочется обратно. Купили в очень миниатюрном магазине вино. Такие сувенирно-продуктовые лавки встречаются очень часто в центре Вены и держат их, как правило, либо индусы, либо азиаты.