Без дна. Том 1
Шрифт:
Но вот наконец и она, подруга. Теперь стало понятно, зачем убегала. Переоделась. Сейчас на ней одна длинная, почти до пола, красивая, с какими-то яркими цветами, с кружевами по подолу и воротничку ночная рубашка. Смущённо улыбается, спрашивает глазами: «Ну как?» «Здорово!» – что-то подсказывает Аркадию: нет, до сих пор не совсем в себе уверена его зазноба. Хочется, чтобы все эти её «ой, мамочки родные, то ли я делаю?» поскорее остались позади. «Ну что? Под одеяло? Пока не замёрзли». – «Д-да, но… – смущённо опуская глаза, – только ты учти… я ещё ни с кем… никогда». Признание, которое дорогого стоит. Впрочем, Аркадий и сам о том, чем вызвана подмеченная им неготовность подруги, догадывался. И чтобы приободрить её: «Да ладно ты, не тушуйся! У нас с тобой будет полный о'кей». Хотя о'кей ли? Это ещё вопрос. И обращённый на этот раз не к подруге, а к самому себе.
Дело в том, что у самого-то Аркадия, так уж получилось, ещё не было опыта занятия любовью с девственницей. Как-то в его мужской жизни получалось, что он был далеко не первым. Вот это-то обстоятельство его сейчас немножко и тревожило. Впрочем, здесь важно было не выдавать своего смущенья, не обнаруживать свою неопытность. Пусть она считает, что он жог ещё тот! Так будет лучше для них обоих. А опыт… Что ж? Что-то непременно подскажет ему, как лучше. Как подсказало когда-то, много лет назад, когда он сам был девственником. Тоже тогда боялся. Но когда настал момент, всё то, чему положено, сработало как на автомате. Всё действовало чин-чинарём, как у многоопытного любовника. Инстинкт – великое дело. Всё будет тип-топ и сейчас.
«Только, пожалуйста, – ещё попросила его Валя, когда оба друг за дружкой забрались под одеяло, – сделай так, чтобы мне было не больно». – «Не волнуйся, сделаю так, что ты вообще ничего не почувствуешь». – «Ну, уж совсем-то… “не почувствуешь”… наверное, тоже не надо… Ты как-нибудь… посерединке». – «Договорились… Только учти, я как-то сегодня оплошал, без резины». Валю это не смутило. Чуть приподнялась на локте, протянула свободную руку, достала из тумбочки презерватив, протянула Аркадию. Вот! Хоть и неопытная, и «первый раз в первый класс», а всё-то она, голубушка, предусмотрела! «Хорошо! Но пока не надо. Пока положи на место».
Когда Аркадий под доносящееся из-под пола сначала «Огней так много золотых на улицах Саратова…», а потом «Волга-реченька глубока бьёт волнами берега…» вроде бы «созрел», с ним как будто что-то произошло. Что-то совершенно непредвиденное. То, чего он меньше всего ожидал. Да что меньше? Вообще не ожидал! Ему вдруг показалось, что он не хочет совершать самое главное, ради чего, собственно, и ложился с подругой в постель и ради чего он её, как положено, ласкал, возбуждал и, естественно, возбуждался сам. Ему не хочется ЭТОГО. Что за чёрт?..
Валя лежала, кажется, совсем не дыша, только её сердце громко тук-тук-тук. Ждала, что будет дальше, а он… уподобившийся деревянной колоде… Кажется, тело его онемело, а в горячей голове сейчас как будто кипяток: «Но ты же действительно этого не хочешь…» И это была сущая правда: ему действительно в последний момент вдруг взяло и расхотелось. Как будто ножом желание чик – и нету! Хоть ты волком вой! Наконец Валя, кажется, тоже осознала, что с её другом не всё в порядке. «Что?» – робко. «Не знаю… погоди… Давай ещё просто… полежим немного». Валя не возражала. Они полежали, касаясь телами друг друга, ещё несколько минут. Желаемое возбуждение к Аркадию не возвращалось. Его инструмент сморщился, превратился в нечто жалкое. Такое позорище с ним, с инструментом то есть, а не с самим Аркадием, случалось впервые.
Когда прошло ещё несколько минут, всё же решился признаться Вале в своём бессилии. «Слушай, какая-то, честное слово, чертовщина. Давай пока… оставим это… На утро». – «Давай, – покорно согласилась Валя и добавила через минуту: – А ты не заболел?» – «Да нет, непохоже. Просто у меня день был очень тяжёлым. Чуть на тот свет не отправили». – «Да ты что?! И молчишь! Расскажи». Пока долго рассказывал – и про то, как ехал по снежной каше, как на него наскочила «сузуки», как переругивался с хозяйкой, как… нет, про то, как встретился глазами с той, что «не можно глаз отвесть», уже ничего не рассказал, не успел – подруга, убаюканная его словами, благополучно заснула.
Они расстались на зорьке. Хотя какая там зорька? С первым автобусом, начало седьмого, кругом темным-темно. Весь Первомайский от мала до велика спал мертвецким сном. Он был единственный пассажир в холодном, неотапливаемом салоне. «Что, паренёк, – зевающая поминутно пожилая кондукторша, – так невесел? И в такую рань. Любушка, видать, не дала?» – «Да, есть немного», – вялый, совершенно не выспавшийся Аркадий не стал перечить кондукторше. «Строптивая очень? Ничего, ты ещё молодой. Вон какой бутончик. В следующий раз даст. Обязательно. Можешь не сомневаться». – «Будем надеяться», – вяло отбрехнулся он.
Глава вторая
2000 год. Июль. День взятия Бастилии. Екатерина Юрьевна только позавтракала у себя на Гайдара и поехала посмотреть, что творится с её вечно хворающим, нуждающимся в особой заботе детищем: гимназией, что на улице Юбилейной. Эту обузу на свою шею она взгромоздила пять лет назад. Гимназия не простая, а раздельного обучения, со своим уставом, режимом и униформой, пошитой по выкройкам её мужа, известного модельера, и вызывающей зависть у других. Плата за обучение в такой гимназии довольно высокая, её могут позволить себе только относительно преуспевающие родители. Краснохолмск – скромный провинциальный город, преуспеть в нём гораздо сложнее, чем, скажем, в столицах, поэтому и гимназистов пока немного. Да и не столько для пополнения бюджета затеяно было это дело, сколько во имя материализации честолюбивой мечты, неизвестно каким шальным ветром занесённой в голову Екатерины Юрьевны ещё в те далёкие времена, когда она была всего лишь ученицей седьмого класса «Б» средней школы города Краснохолмска. Тогда её вожделенной целью, маршальским жезлом в солдатском ранце (да, по Наполеону) было стать директором собственной школы, показать всему миру, на что она способна. Теперь же, к сорока с каким-то хвостиком годам, она являлась хозяйкой гимназии. Это в первую очередь престижно. Цели же успешного пополнения бюджета служит её другое начинание: сеть городских салонов красоты.
Гимназия поселилась в двухэтажном деревянном доме постройки тысяча восемьсот какого-то. В царское время здесь был так называемый «Дом призрения». Что он призревал сразу после Октябрьской революции, Екатерина Юрьевна не знала, а в конце сороковых уже века двадцатого, после войны, в нём размещался Слободской райком партии. В середине восьмидесятых райком нашёл себе более достойное пристанище, а обезлюдевший дом стал на глазах разрушаться, и, как знать, если б не Екатерина Юрьевна, его б, скорее всего, уже не существовало на свете. Благодаря ей, точнее, вложенным ею приличным средствам, дом был спасён, перестроен, перегорожен на две равновеликие половины. На одной обучаются мальчики, на другой девочки. Только то, что стало называться «рекреационной зоной», то есть окружающую дом по всему периметру территорию, сохранили в общем пользовании. Этим же летом Екатерина Юрьевна затеяла косметический ремонт здания, а помимо этого занялась кое-каким переустройством, например рассталась со всеми старыми, неуклюжими партами, заменила более удобными, регулируемыми по высоте. Это, конечно, влетело ей в хорошую копеечку, но не жалко было денег, потраченных на то, что, по сути, являлось её хобби.
Уже после того как она успела побранить не совсем, с её точки зрения, расторопных отделочников, обратилась к своей правой руке, или, как её должность называлась официально, исполнительному директору, Инне Иосифовне: «Теперь займёмся вашим чудом».
Дело в том, что накануне, где-то во второй половине дня, Инна Иосифовна позвонила хозяйке: «Извините, если я не вовремя. Мне бы очень хотелось показать вам одну девочку». – «Какую “девочку”?» – «Я же вам говорила, с нашими младшенькими…» – «Да, я помню, – перебила Екатерина Юрьевна. – И что? У вас появился какой-то претендент?» – «Да! Чудная во всех отношениях девушка. Чрезвычайно воспитанная. Я знакома с такими только по книгам. Играет на нескольких музыкальных инструментах, знает несколько иностранных языков…» – «Ну хорошо. Если всё так, я согласна, давайте возьмём её». – «Правда, там есть одно “но”. У неё нет специального образования…» – «Тогда извините». – «Именно потому я и попросила бы вас уделить ей какое-то время. Вам будет достаточно только на неё посмотреть…» – «Ну хорошо, хорошо…» Екатерина Юрьевна очень доверяла Инне Иосифовне. И вполне по праву. Как-никак заслуженный учитель РСФСР. А что Екатерина Юрьевна? Да, Ленинградский педагогический институт имени А. И. Герцена, но незаконченная диссертация. Практической работы в школе фактически ни-ка-кой. «Я буду у вас завтра. Можно заодно посмотреть и вашу чудо-девушку». «Посмотреть-то посмотрю, – про себя подумала она, – но взять? Чтобы потом получить нагоняй от надзорных органов за трудоустройство случайных людей? Спасибо, достаточно мне и других проблем».