Без души
Шрифт:
Пойдем, родная. У нас ещё осталось немного времени…
Ирэн уткнулась носом в подушку, укусив её угол, чтобы не закричать. Но как же Серег был прав! Она до смерти боялась безумия и холода пустоты. И так хотела попробовать, какого это — жить нормально. Чтобы, засыпая под шум дождя рядом с любимым мужчиной, не думать, чем завтра кормить семью; не просыпаться от собственного крика, путаясь в слишком реальных кошмарах. Чтобы, встречаясь взглядами, не тонуть в чужом отчаянье. А по утрам слышать детский смех.
Теперь у неё будет все это. Кроме него… только маленький кусочек янтаря.
А
Только от этого знания еще сильнее хотелось кричать.
Когда-нибудь:
…Я не успел дочитать конец. Изображение поплыло, раздался скрип открывшегося окна и вежливый кашель. Алеша вскочил на ноги, схватив со стола ножницы. Но нападать гость не собирался. На подоконнике сидел тот самый странный мужчина из библиотеки. Сейчас он выглядел именно так, как в видении — мальчишка со смешными разноцветными волосами. Сложно было поверить, что это странное существо — будущий отец Девеана.
— Привет! — гость аккуратно сложил огромные черные крылья за спиной и спустился в комнату, — Прости, что так, но времени у меня мало. Решил должок отдать. Раз уж тётушка проговорилась, надо хоть кому-нибудь причинить добро. Ты как?
— Кто ты? — голос обрата охрип, а Леша беспомощно выставил перед собой бесполезные ножницы.
— Неважно, — парень одним движением приблизился к Леше и дотронулся до его лба, — всего лишь возвращаю потерянную память. Прощай! — и, помахав рукой, гость выпрыгнул из окна, в падении раскрывая полотна крыльев.
Но брат уже не обращал на него внимания, он рухнул на пол, сжимая голову руками.
— Это было по — настоящему… книга… Сережа, ты обманул меня. Что же делать?
Изображение снова поплыло, но я успел увидеть, как брат, словно получив неслышный ответ на свой вопрос, кинулся обратно к компьютеру, принявшись удалять фрагменты текста.
…И снова комната. И за окном опять осень, только ранняя — год прошел. И брат изменился: похудел, осунулся. Взгляд тоже изменился — холодный, жесткий. Леша прошел в комнату, неся в руках красиво упакованную посылку, сел на кровать. Несколько минут просто смотрел в одну точку, словно собирался с мыслями или пытался побороть что-то внутри себя. Потом порвал пакет, достав лежащие в нем книги. Подойдя к нему, я сел рядом, смотря, как Леша бережно перелистывает сероватые страницы. На последнюю упало несколько слез, и брат тут же отвернулся, злясь на самого себя за постыдную слабость.
Я же смотрел только на последнюю строчку:
"И люди смеялись, веря в то, что теперь все будет хорошо…".
Дальше текст обрывался.
Сейчас:
— И не нужно, — улыбнулся Единый.
Вокруг меня снова оказался зал, замершие творцы, Бездна. Будущее ещё не произошло, но я знал, что все случится именно так.
— Сказки должны заканчиваться словами: "…и жили они долго и счастливо", на то они сказки. Не стоит переворачивать страницы и спрашивать, что же стало дальше. Нужно закрыть книгу и верить, что все было хорошо. Ты ведь знал, что так получится?
— Надеялся, что мне удастся провести собственную игру. Они не относились ко мне серьёзно. Интересная игрушка — все, что
Единый покачал головой.
— Я знал, что ты откажешься от души… но даже если бы ты и согласился, я не смог бы вернуть тебе твою душу. Новую, запросто. Но не прежнюю. Ты так умело игрался словами, и пафосными фразами, но ничего и не понял. Хочешь я скажу тебе, почему ты не испытывал страха и так легко играл свою роль? Ты был уверен, что твоя душа осталась неприкосновенной и эта грязь не запятнает ее. А Ирэн так и не решилась сказать, что этой души нет. Ты умрешь, мальчик Сергей. И от тебя не останется ничего, так же как от того маленького мира, что ты разрушил. Тебя забудут. Творцы сделают все, чтобы вычеркнуть эту досадную ошибку из всех воспоминаний.
Я вздохнул, не став уточнять, что все понял давно. Если им приятнее думать о моих заблуждениях — так тому и быть. Эта маленькая вечность подходила к концу.
Вот — вот Единый создатель извинится, и Время вернет своему ходу резкость и неотвратимость.
— Книги хватит, спасибо. Знаешь, мне совсем не страшно. Прощай, Единый.
— Прощай, Сергей.
Бездна встрепенулась, словно смогла уловить, что пропустила что-то очень важное. Но я ничего ей не сказал, наблюдая, как в зале появляется Алевтина. Она сменила тунику на потертые джинсы и мужскую рубаху, будто пришла не на казнь носителя Бездны, а на встречу хороших друзей. В руке женщина держала чуть светящийся нож, даже из своего круга я чувствовал, что он пропитан силой Времени.
— Как мы любили и как умирали… — прошептал я запомнившуюся строчку.
Творец тем временем начала свою речь. Наверное, это нужно было сказать, хотя все оказалось понятно и без слов.
— Тебя нет, но когда-то и где-то ты существовал. Я ещё раз сотру твою жизнь. И ты по — настоящему превратишься в осколок пустоты, Сергей. Так надо. Это была очень плохая игра, прости. Ты приговариваешься к абсолютному развоплощению.
— Дура, — презрительно выплюнула Бездна, — всего-то надо чуть уплотнить барьер и превратить нож в пыль. Хорошо. Подождем, пока она не поймет, что этим нас не возьмешь, и приступай к разрушению Земли.
— Как скажешь, — согласился я.
В этот момент Пресветлая Алевтина отчаянно метнула нож.
Жестокие дети, которые были готовы до последнего защищать свой дом.
Всего лишь дети…
Я видел это в зелёных глазах Алив — сейчас они не были пустыми, в них читалась живая, настоящая тоска. Творец сама не верила, что у нее получится, но отчаянно попыталась победить… Ведь потом им бы пришлось решать, чью жизнь отдать ради моей смерти.
Не стоит, Великая, это слишком большая цена. Хватит одного гроша.
И пока Бездна не успела сделать хоть что-нибудь, я быстро прочертил на барьере небольшую трещину. Как раз напротив горла.
Чтобы наверняка.
Я еще успел услышать яростный крик Бездны и увидеть благодарную улыбку творца.
А потом меня не стало.
Конец
Москва, 2006–2010
С огромной благодарностью:
Копыловой (Мусаевой) Александре, Зябликову Кристиану, Темниковой Александре (MaayaOta), Минеевой Марии (Мин Мари), Некроманту, Троллю Подстрочному, Каверелле, Kagami.