Без Границ
Шрифт:
Виктория любила гулять с Хароном. Порой демон с таким восторгом и удивлением рассматривал то или иное исторически значимое сооружение, поражаясь человеческому умению: оказывается, люди умеют не только все портить, но еще и строить.
Вика часто спорила с Хароном на эту тему. Современный постройки ее не очаровывали, напротив, раздражали. Непонятное стремление к фаллическим формам и структурам просто обескураживало ее. Куда могли деться достойные архитекторы, с потрясающим воображением и умением реализовать это все в жизнь? Что за однообразные небоскребы, натыканные по всему миру? Да бог с миром, зачем Москву пытаются
Конечно, для Харона красивы были и современные здания и архитектура прошлых веков. Ему проще, ведь у него не было возможности так тщательно рассмотреть ни то, ни другое, до появления Виктории.
По вечерам они вдвоем обошли почти всю столицу пешком, беседуя обо всем, что приходит на ум. Демон откровенно признавался, что ему чертовски нравится Москва, ее дома и их архитектура, структура и движение, хмурые люди, которые несмотря на свою хмурость, готовы откликнуться и улыбнуться в любой момент. Наверное, больше всего ему нравилось движение. В Москве оно везде: на дорогах, под землей, в небе, в домах и подвалах, на крышах и рельсах. В этом городе ничего не стоит, ничто не стабильно. Безумная, российская хаотичность завораживала представителя тартара.
Никакие доводы Виктории о том, что в постоянной суматохе жить крайне сложно, она высасывает из тебя твою энергию…жизнь, в конце концов. Москва поглощает в себя все. Она скорее как черная дыра, затягивает и затягивает. Мало кто замечает, что находится в самом центре низменной городской пучины. Наверное, поэтому никто не хочет бежать оттуда.
Большую часть своего населения Москва заставляет существовать, не жить. Своей красотой и массивностью ей удается держать в себе столько миллионов людей. Может, она и устала от нас, но по привычке продолжает поглощать и засасывать окружающую материю.
Виктория рассказывала о чудесах подземной жизни в столице, об истинной архитектуре, которая скрыта под землей, под толщей почвы.
Демон же облазил каждую станцию в подземелье, пробыв на каждой из них, довольно долгое время разглядывая великие мозаики, статуи, узоры, плиты, фрески…. Сказать, что он был поражен – ничего не сказать. Он не ожидал от людей такого. Не ожидал, что у них есть понятие красоты и что они, в принципе, могут дать жизнь самой красоте.
Естественно, Харон не мог не заметить москвичек. Ему уже случалось быть среди людей, но то были совсем не большие сроки и как правило, то была Европа и ее чопорные дамы. У него были однодневные отношения и ни одна из женщин даже не пыталась просто погулять с Хароном. Никто не предоставил ему возможности насмотреться на не менее красивый средневековый Лондон, вычурный Париж и закладывающийся фундамент всем известной Эйфелевой башни. Он ничего не видел, кроме озабоченных своими желаниями почтенных дам, которые в тайне от мужей, придавались плотским утехам не только с людьми, но и с инкубами. Но раньше Харон не видел в этом ничего плохого. Демон был создан для удовлетворения прекрасного пола, на что ему жаловаться?
Харон читал женские разумы, неподвластные никому желания, словно неоновые вывески на дорогах. И ему нравились их разумы. Не всегда женщины думали о сексе: у них куча дел и переживаний, которыми была заполнена голова. Они старались обо всем помнить, думать. Они спешили.
Каждый раз Виктория безумно ревновала, замечая, как Харон смотрит на ту или иную девушку. Он мог обворожительно улыбнуться какой-нибудь даме, чем смущал и злил Вику. Девушка ничего ему не говорила. Она лишь тихо переваривала свое недовольство. А что она могла предъявить ему? Она даже не догадывалась, знает ли Харон что-нибудь о ревности, с чем едят это блюдо?
Демон, в свою очередь, понимал, что примерно значит ревность, но не очень понимал, что он такого делает, что Виктория злится. Но один лишь добрый взгляд на другую и тут же зубы скрипели от злости.
Виктория почти привыкла к своим видениям и призракам. Духов она видела ежедневно. С коллегами по работе она постоянно видела одни и те же души, сопровождающих их. Практически рядом с каждым человеком стоял усопший. Какую роль он выполнял, Вика не понимала. К счастью духи не разговаривали с ней. Иногда они беспородно погружали ее в свои воспоминания, показывали свою прошлую жизнь. Чаще всего это было то, как они умирали. Реже что-то хорошее или какие-то счастливые моменты.
Виктория изменила отношение к смерти. Отныне она была уверена, что смерти бояться не надо. После нее все-таки есть жизнь. Да, может, она не такая веселая и счастливая как раньше, но она есть. Есть душа, которая продолжает жить и она помнит, как все было. Стоит ей скинуть телесную оболочку, как к ней возвращаются воспоминания, о которых человек мечтал, но пока жил так и не получил.
Духи очень часто показывали воспоминания из детства, вытирая слезы невозможности побывать снова там, обнять еще молодую маму, от которой тогда отбрыкивались и ногами, и руками. Душа помнит все.
Виктория все еще не понимала, что все это значит, но относилась довольно спокойно. Ну идет человек, ну следует за ним душа, никто ее не видит, кроме меня, и что в этом такого? Вот примерно как думала девушка, заверяя сама себя в собственной нормальности. Вика заставляла себя поверить в то, что все происходящее с ней – нормально.
Иногда девушка замечала одиноких духов. Они ни за кем не следовали, существовали сами по себе. Медленно ходили по улицам, просачивались сквозь стены, словно шли по своим делам, как будто им было куда идти.
Кто-то из них улыбался, но улыбка была все равно печальная и сковывающая. Встретив такую улыбку никогда не поймешь, от хорошего ли человек улыбается. А может, он вообще не улыбается, у него проблемы с тройничным нервом… Невозможно поверить в такую улыбку… в ней нет души. Она притворная. А когда идет сама душа с такой улыбкой, вовсе становится жутко: души ведь не умеют притворяться. Тогда, что могло заставить ее так улыбаться?
Поначалу Виктории было жутко, когда она встречала призраков, но когда они улыбались, идя на встречу, ей становилось еще хуже.
Порой девушку одолевала жалость к ним. Как-то бредя по улицам старой Москвы, Виктория увидела девчонку, куда-то спешащую, а сзади дух матери, который пытается заплести развивающиеся на ветру косы. Вот он мчится за девушкой и что-то кричит безмолвным ртом, явно пытаясь остановить беспощадное время.
От таких картин действительно становилось жутко. Виктория ни раз видела влюбленных, разлученных самой смертью. Они проливали горькие слезы, вороша память, вытаскивая боль на поверхность. А любимый рядом! Он всегда рядом, трогает руки, гладит по голове, улыбается. Но его уже никто не видит и не чувствует. И снова боль.