Без гроша в кармане. Среди факиров (сборник)
Шрифт:
От грациозной хозяйки потребовалось немало ловкости, чтобы проехать от станции до нефтяных колодцев по этой невозможной дороге. Та, что называлась дорогой, проходила по лесистым холмам, где на месте недавних вырубок были оставлены только пни.
Можно себе представить, какие гимнастические пируэты должны были проделывать при езде люди, лошадь и экипаж!
Целых три часа длилось адское путешествие, хотя от станции до Денвера не более двенадцати миль, и только американские рысаки, природная быстроходность и выносливость которых приумножены еще и соответствующим воспитанием, способны выдержать подобное.
Среди елей показалась одинокая избушка, и возле нее обширный сарай.
Две оседланные лошади стояли привязанными к столбу. Заслышав звук колес, человек в костюме ковбоя вышел из избушки и остановился в ожидании.
Миссис Клавдия Остин придержала лошадь, узнав одного из начальников мастерских.
– Что означает этот странный наряд, Боб? – спросила она.
– Здравствуйте, миссис Остин.
– Здравствуйте!
– Я надел этот костюм, удививший вас, чтобы незаметно внедриться в толпу добрых малых, забавляющихся там.
– А все еще продолжают забавляться?
– Больше, чем прежде… Вот вам доказательство… Видите ли вы этот дым?.. Вероятно, зажгли вагон-цистерну с нефтью, чтобы развлечься…
Миссис Клавдия слегка побледнела, закусила губы и ничего не отвечала. Боб прибавил:
– Я приготовил лошадь для инженера; ему, вероятно, надоело сидеть сложа руки позади вас и этого господина… Гаррисон, вот лошадь.
Инженер, сойдя с кабриолета и вскочив на лошадь, спросил:
– Что нового с утра?
– Кажется, заставляют плясать жителей Нью-Ойл-Сити.
– Кто?
– Ковбои составляют оркестр. Весьма своеобразный оркестр, увидите.
Снова пустились в дорогу и скакали еще часа два. Когда въехали на вершину холма, откуда открывался вид на равнину – на громадную площадь, покрытую нефтяными колодцами, мастерскими, и на сам город, расположенный на возвышенности, – миссис Клавдия не могла сдержать гневного восклицания.
Три вагона, стоявшие на рельсах узкоколейного подъездного пути, пылали в облаках тяжелого черного дыма, медленно поднимавшегося в воздух.
Люди, окружавшие вагоны и казавшиеся издали миниатюрными и худыми, прыгали вокруг, стреляя из револьверов. Белый дымок из дула появлялся гораздо раньше, чем слышался звук выстрела.
Город, уже красиво обустроившийся и многолюдный, был полон невообразимого смятения.
Крики, выстрелы, нечеловеческий вой, заполонившие все вокруг, способны были привести в ужас людей не менее отважных, чем наши путешественники.
В воздухе стоял отвратительный смрад, от которого тошнило и кружилась голова.
– Это запах моих миллионов, улетучивающихся в виде огня и дыма, – сказала миссис Клавдия со смесью иронии и отчаяния в голосе.
– Я их верну вам, а если не верну, то найду для вас другие, – совершенно беспечно заметил джентльмен. – Но знаете, милая королева, ваши владения прелестны… Это город!.. Настоящий город…
– Не долго ему осталось просуществовать в руках этих дикарей… Я и теперь удивляюсь, как еще кое-что уцелело.
Уже привыкнув к неизменному хвастовству янки, он ожидал увидеть вместо роскошно обустроенного города едва распланированное поселение.
К его великому изумлению, вдоль настоящих улиц и авеню, пересекающихся под прямыми углами, как во всех американских городах, стояли настоящие дома.
Мостовой, впрочем, на этих улицах и авеню не было, и тяжело нагруженные возы, проезжавшие по ним, и прогоняемые стада избороздили их глубокими колеями.
Однако если существованию молодого города суждено было продлиться, то с полным основанием можно было предположить, что в скором времени повсюду появится деревянный настил.
Правда, среди строений попадалось много наскоро сколоченных бараков и даже изодранных палаток, где ютились туземные рабочие; но большинство домов и магазинов были кирпичные, снабженные крепкими ставнями, большая часть которых, впрочем, была продырявлена как решето. Пограничный житель берется за револьвер при каждом удобном случае.
Джентльмену, однако, не пришлось продолжить свои наблюдения.
Адский шум, усиливающийся по мере продвижения экипажа, привлек его внимание.
Кабриолет, сопровождаемый обоими всадниками, въезжал на главную улицу, где находилась контора, запасные магазины и великолепный дом с квартирами инженеров, главных служащих и даже самой нефтяной королевы, останавливающейся здесь, когда ей приходила фантазия навестить свою грязную и вонючую, но богатую столицу.
Проезжали мимо большого строения, разграбленного бешеной толпой пьяной черни.
Крыша пылала, службы были охвачены огнем, а в нижнем этаже, осыпаемом дождем горящих обломков, в салуне, хозяину которого пуля раскроила череп, шла попойка.
Два человека в одежде ковбоев, с рукавами, засученными по локоть, с расстегнутыми воротами, схватив труп за плечи и за ноги, выбросили его на улицу, куда он упал с глухим шумом.
В то же время третий ковбой прибивал к вывеске доску с надписью углем: «Смерть ворам!»
– Оригинальный и шумный въезд! – обратился джентльмен к миссис Клавдии.
Последняя, управлявшая лошадью с неподражаемыми ловкостью и хладнокровием, отвечала:
– Я тем более оцениваю этот маленький праздник, что оплачиваю расходы.
Прибывший экипаж привлек к себе внимание.
При его появлении со всех сторон послышались выстрелы, засвистели пули, и одна из них разбила вдребезги фонарь кабриолета.
– Кажется, плохи дела, – заметил Бессребреник, ощупывая в кармане револьвер.
Несколько ковбоев бросились к экипажу, чтобы задержать его.