Без крыльев на ветру
Шрифт:
– Чего?
– хотела скосить под дурочку и до последнего не говорить ему о клане и себе, но его бездонный и настырный взгляд таки меня проел, и мне не осталось выбора, как во всем сознаться, - аметист, - и показала глаза, - как и сын.
– Ух!
– и попытался встать, - значит, нэ Мери твой отец?
– я согласилась, - будут проблемы, - на мой вопрос какие, ответил: - мы с ним не очень ладим, были пару моментов, сам расскажет, - и обратно лег.
Я же решила уйти и дать ему поспать, но он меня окликнул и сказал, чтобы вечером приходила и ложилась на соседнюю кровать. Ему так спокойнее за меня и свой сон. Зараза! Но я выполнила обещание и еще пару дней провела с ним, давая настой и меняя повязки. Потом он меня отпустил и сказал, что еще несколько дней и полетим к отцу, знакомство с сыном было главным. Поэтому он спрашивал меня все о моем ребенке, даже детали и те его интересовали. А я рассказывала.
Так прошла неделя, и мы таки полетели в клан. Я на нем, дабы не вызывать лишних вопросов у студентов. Многие были в курсе кто их наставник, но кто я, нет. Поэтому мы летели не вместе, а я на нем. Но до тех пор, пока не покинули территорию академии. Там я с него спрыгнула и в полете обернулась.
В клане нас встречали изумруд и отец. Как всегда сын кинулся ко мне и поцеловал в щеку. Нар Хатор поклонился в знак уважения к отцу и попросил меня подойти к нему. Я показала палец и кольцо, которое сияло двумя цветами. Его черным и моим фиолетовым. Два камня, два сердца. У него такое же. Отец был хмур и недоволен, но решил все замять и проститься со старыми обидами.
Так и прошли дни. Они периодически о чем-то беседовали, но нефрит больше времени проводил с нами. Сын его расспрашивал о нефритовом клане, а тот с улыбкой, пусть и печальной отвечал. Отец смирился с моим выбором и дал добро на союз. Я его успокоила, что в ближайшее время за муж не собираюсь. Только вот у нефритового своя точка зрения и он настаивал.
– Вот закончу учебу, отучусь в гильдии и там посмотрим, - он улыбался, а стало происходить это все чаще, но согласился с моим условием и обещал не настаивать. Я была спокойна, так как верила наставнику, а он соблюдал данное слово и ни к чему меня не принуждал.
О серебряном так ничего не слышно. Говорят, против нефритового хотели возбудить дело о нападении на советника и обвинить в смерти старшего, только на балу и дуэли было полно высокопоставленных свидетелей, и никто не рискнул давать делу ход. Но золотой таки сделал свой ход. Раз академия за ним, то этот год для дракона последний. Мы не переживали. Мы на пятом курсе, а он может обучить нас всему, что нужно проходить за два, намного быстрее. Нам хватит.
На этом с ректором и договорились. Он дает добро на ускоренное обучение, а мы сдаем экзамены экстерном. Только с преподавателем по истории проблема, его нет и вести этот предмет некому. Но тут идею подкинул нефритовый, мол, пусть под видом отшельника историю преподает мой отец.
– Я против, - отец давно не посещал академию и был бы рад такой возможности, как и ректор, который давно не видел друга, кои он был очень давно, но вот сын останется без наставника, а он в ближайшее время должен обернуться и полететь. Так что искали замену и ректор сам, за долгие годы решил вспомнить прошлое. До кресла ректора он вел историю, а после пришел серебряный. Так и оставил этот предмет на другого.
– Мастер нар Хатор, - обратилась к нему, но он притянул меня к себе, взяв за руку и коснувшись колечка на пальце, заявил:
– Зови меня Сааран или Ран, как тебе удобно, тебе можно, - но я настаивала, он тоже, - ты невеста и можешь звать по имени, - но мы скоро прилетим обратно в академию и называть по имени его не смогу. Но на этот вопрос он так же нашел выход, - когда одни, то можешь называть по имени, - и притянул ближе, коснувшись шеи легким поцелуем, прошептав, - а я тебя буду называть Ани, - меня как током шарахнуло. Так меня муж звал, и мне нравилось, а вот сейчас непонятные чувства вызвало это имя из прошлого. Вроде как приятно, но в то же время и непонятно. Но с именем мы определились. Только когда вдвоем или при друзьях я могу назвать его по имени, как и он меня. Вернуться решили после недели проведенного вместе времени. Он рассказывал о прошлом, я подгоняла его рассказы под прочитанную и выученную мной историю. Совпадало, лишь интересовало:
– Скажи, - кое-как я перешла в обращение на "ты", пусть и со скрипом.
– О чем?
– Почему твой клан попал под раздачу?
– Если помнишь, Золотой клан правил до Черного клана, а тот занял место кровью, вырезал всех золотых, и мог бы убить и нынешнего императора, только вот он был в академии. Пытался там его достать. Но тогда кто-то из наших, спас ему жизнь и спрятал в клане, - и о чем он рассказывает, я нигде не читала, об этом нет информации, - но потом, когда была бойня, а громили наш клан и всех бескрылых, за укрывательство последнего золотого, он сам вышел и сразился с черным. Победил, пусть и сам чуть не погиб, - а у меня перед глазами стоит картина двух недельной давности, когда Сааран бился против двоих, - но после этого он возненавидел черных, - и это тоже понятно, - а вот наши напоминали ему о прошлом.
– Каким образом?
– Ведь мой кланник спас его тогда, и пришли к нам, а не к другим в клан. Он посчитал, что мы с черными заодно и что его специально спасли, чтоб в ловушку поймать и добить последнего из правящего рода. Мы пытались с отцом доказать обратное, но он не слушал и вырезал на площади, заставляя всех смотреть и видеть, что ждет предателей, кроме этого мучил в камерах всех, кто напоминал ему о потере и горе. Так он отрывался за смерти родителей и всех его погибших родственников.
– Порой ненависть застилает глаза, и не видишь где враг, а все что тебе говорят, кажется ложью, - он со мной согласился и сказал, что это так. Потом, император отменил указ о казнях нефритовых, но поздно. От клана мало что осталось. Но вот в чем проблема, ненависть, навязанная черным и подпитаная казнями, дала народу пищу для размышления, и наши кланы стали скрываться. Не каждый поймет, что в заговоре против короны мы не участвовали и были на одной стороне с императором. Но то, как казнили нефритовых и что при этом говорили, отпечаталось в головах многих. И теперь хоть выйди сам император на площадь со словами правды, скажут, что его заставили.