Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих
Шрифт:
Так котенок, единогласно названный Лёпа (ласковое от Леопольда), стал общим. Это событие и положило начало нашей с Анной Вячеславной дружбы. В квартире заметно повеселело. Вскоре мне предложили написать два сценария на «Научпопе» — на студии научно-популярных фильмов. Я не раздумывая согласилась. Один фильм назывался «Ультразвуковой дефектоскоп», другой — «Корпускулярно-волновой дуализм». В общем, надо было сильно напрячься, чтобы разобраться в теме. Волей-неволей от уныния я избавилась. И начало этому процессу, несомненно, положил маленький котенок. Господь знал, чем меня
Выросший в огромного котяру Лёпа в солнечную погоду целыми днями сидел в комнате соседки, любил греться на солнышке, которое во всей нашей квартире показывалось лишь в одном окне Анны Вячеславны. Кот с легкостью запрыгивал на форточку, а с нее спрыгивал в широкое пространство между старыми рамами, где нежился в теплых солнечных лучах. Полнейшую преданность моей особе он проявлял таким образом. Когда я возвращалась домой и еще только нажимала внизу кнопку седьмого этажа лифта, кот, слышащий какие-то мистические позывные, выскакивал из своего убежища и всегда встречал меня у двери. Анна Вячеславна с радостью спешила за ним к входной двери встречать меня. О своих «философских беседах» с котом моя одинокая соседка часто с юмором рассказывала на кухне, называя его не иначе как «мой дорогой котик». Лёпа имел ярко выраженный любвеобильный характер. Гости вызывали в нем положительные эмоции. К знакомым и любимым людям он запрыгивал на спину, к тем, кто, по его мнению, обижал меня, — никогда. С этим котом я написала первые мои книги — развалившись, он часами лежал на столе, за которым я печатала… На улицу Лёпа не бегал и квартиру не метил. В общем, другого кота на этом ответственном месте представить было невозможно.
Кнезь
Однажды вечером в нашей коммуналке раздался пронзительный звонок. Так поздно мы никого не ждали… Лёпа подбежал к двери и стал отчаянно царапать ее.
— Ты что, обалдел? Брысь-брысь! — шлепнула я кота, но он сильнее вцепился в старый дерматин, отодрал целый кусок и умчался. — Кто тебе там не понравился, Лёпа? — удивилась я. Такого он никогда себе не позволял.
Снова раздался звонок.
— Кто там? — спросила я.
— Откройте, пожалуйста, — донеслось из-за двери. — Дайте покушать…
Приоткрыв через цепочку дверь, я увидела высокого монаха во всем черном. Но уже в следующую секунду поняла, что это не монах, а какой-то парень, не по ноябрьским холодам одетый, вернее — раздетый, в одном свитерке, с лицом землистого цвета, с синяками под глазами.
— Дайте, пожалуйста, покушать, — сказал он. — Пожалуйста…
— Подожди, — ответила я и пошла на кухню, но в глазах все еще стоял черный монах…
Я пожарила яичницу, намазала маслом хлеб и пошла к двери. Но как просунуть тарелку в щель? Господи, помилуй! И открыла защелку, передала еду.
— А попить можно? Горячего…
Закрыв дверь, пошла за чаем, положила в чашку варенья, размешала. Он выпил и сказал:
— Пожалуйста, можно я у вас переночую? Прямо у дверей, на пороге.
— Спятил? Как я тебя пущу в дом, ты кто?
— Три дня не спал, не ел, меня ограбили. Пожалуйста, пустите…
Не знаю, почему я ему поверила, может, привидевшийся монах сыграл в том роль. Я пошла по длинному коридору к соседке, обдумывая, что сказать.
— Анна Вячеславна, к нам один мужчина просится переночевать. Его ограбили. Без одежды, несчастный какой-то… Можно пустить?
— Пустить? — удивилась она. — Дорогая Наташенька, всё, что вы ни сделаете, всё слава Богу! Что-то у меня лампочка перегорела…
Я вкрутила в прикроватный торшер новую и пошла назад.
Постояла у двери, прислушалась. И все же распахнула ее, в образовавшийся проем кивнула ему, чтобы зашел.
— Я тебя закрою на ключ. Ведро для туалета принесу, — сказала я и провела в комнату, в которой жил Вадим. — Хочешь еще есть?
Он отрицательно помотал головой, смахнул указательным пальцем слезу.
Поздним утром за его дверью не было слышно никаких звуков. Мне представилось, что когда открою дверь, он тюкнет мне по голове топором… Да нет у него никакого топора, рассердилась я и открыла. Он лежал на диване с закрытыми глазами. Умер, что ли?
— Алё! Эй! Ты живой?
Он разлепил веки и спросил:
— Можно я еще полежу?
— Ну, лежи! — ответила я. — Тебе плохо?
— Избили.
Он пролежал до следующего утра, пил только воду. Анна Вячеславна так переживала: «Как можно, человека до смерти избили», что у нее самой поднялось давление, пришлось отхаживать и старушку.
Когда я снова открыла дверь второй комнаты, парень сидел на диване и смотрел в одну точку.
— Ну как?
— Плохо… какие-то шишки по телу пошли.
Действительно, на теле выскочили какие-то шишаки величиной с грецкий орех, я видела своими глазами.
— Вызову «скорую»…
— Нет, не надо, пожалуйста… — сказал он.
— Почему? Хочешь помереть, неизвестно, что тебе отбили. Я все-таки вызову…
Он с трудом поднялся и сказал:
— Не надо, я уйду.
Я не знала, что делать. Он стал натягивать ботинки — небомжовые, нормальные человеческие ботинки.
— Ладно, полежи еще. Пойду куплю тебе мазь гепариновую…
Он рухнул на диван:
— Спасибо.
— Тебя как зовут-то?
— Сергей.
— Крещеный?
— Нет…
— Хочешь креститься?
— Да…
— Лежи тогда, — разрешила я и ушла за лекарством. Дверь на ключ больше не закрывала.
Да, ситуация… Только этого не хватало. Я вообще-то первый свой роман писала — по шесть страниц в день.
Встретив во дворе знакомую, я стала расспрашивать, не знает ли она, от чего могут появиться на теле странные шишки. Пришлось признаться, на ком они выскакивают…
— Сумасшедшая! — обалдела знакомая. — Не соображаешь, что делаешь? Сразу не прибил, но таки прибьет. Ничего про человека не знает — и пустила в свой дом. Бабка там твоя одна с ним осталась?
— Да не прибьет, он не такой… — стала оправдываться я.
— Вызывай милицию. А помрет если у тебя? Да ты потом во всю жизнь не отмоешься. Убийство прикосячат, подумала об этом? Вызывай милицию, а то я сама вызову! — она была настроена решительно.
— Ну тогда уже лучше «скорую». Ладно, спасибо за совет. Вызову.