Без маршала Тито (1944+)
Шрифт:
Пожилой кафанщик, хромой и с усами а-ля Буденный, поглядел, как мы трескаем с холода, принес еще кофе и принялся за неизбежные расспросы. Кто, откуда, куда, зачем…
— Да странно сказать, мы вроде как историки, — заявил Славко, пожимая плечами. — Умники из Белграда придумали составить летопись войны, вот нас и разослали по всей стране.
— А здесь-то вам чего надо? — обалдел хозяин.
— Тут где-то переговоры Михайловича с Тито были, надо найти, записать рассказы…
— Так они у меня были! — довольно
Все невольно повернулись в ту сторону.
— А тут охрана ихняя сидела, за вашим столом партизаны, а за тем большим наши, — он поперхнулся и тут же поправился, — то есть четники. Дража с Титом кофе пили, много, и курили, а под вечер ушли ночевать в штаб…
— О, кстати, а как тут насчет ночевки? — спросил Славко.
— Так у меня и оставайтесь, как раз в угловой, — кафанщик секунду помедлил, а потом все-таки спросил: — А ты, момче, случайно не хорват? Угадал, да? Тогда много не говори, у нас хорватов не любят, и немцев банатских, после того, что их дивизии тут творили.
— Я не золотой динар, чтобы меня любить, — насупился Славко.
Спать залегли с оружием под подушкой, распределив смены — мало ли, нехрен расслабляться, тем более, если тут четников называют «наши».
Утром вызнали у кафанщика, кто еще может рассказать о той встрече и, довольные, умотали «на дальние выселки». Ну, это мы так объявили, а сами дернули в сторону плато.
Снега немного, солнышко пригрело, обнажило терракоту черепицы на южных скатах крыш, а северные так и оставило белыми. Деревья и кусты тоже середина наполовину: зеленые, в листьях и припорошены снегом.
Остались позади последние дома Браичей, загоны с козами и овцами и пошел подъем наверх. Зимой в горах так себе, даже если не слишком холодно, следы видны, долго отдыхать нельзя, так что мы обыденно построились в колонну с одним дозорным в полуста метрах впереди. Время от времени сверялись с картой — Хадсон, конечно, разведчик, да только тут похожих ориентиров навалом, как минимум три места подходили под описание.
И все три мимо, только зря время убили.
Солнце уже склонялось и напоследок, перед возвращением в Браичи, мы решили для очистки совести проверить катуны на Малом Сувоборе.
На подходе развернулись в редкую цепь, метров за триста остановились, из-за присыпанных снегом кустов долго разглядывали в бинокли поляну со срубами, стоявшими подковой вокруг небольшого родничка.
От катуна справа сохранился только очаг из крупных камней и пятно, на котором снег таял быстрее. От соседнего сохранилась только пара венцов — судя по слою щепы, эти катуны развалили и порубили на дрова. Наверное, прошедшим летом, или даже раньше, спинки оставшихся бревен заметно подгнили. Целые брвнары зияли пустыми оконцами, на одной нет половины дранки — наверное, тоже сожгли. Может, партизаны, может, четники, а то
Марко подал знак — чисто, можем двигаться вперед. Метрах в ста остановились еще раз, теперь в бинокль хорошо видно, что стены посечены пулями, тоже год-два тому назад — дырки успели потменеть вровень с бревнами. Свежих отметин нет, ветки деревьев вокруг выстрелами не срезаны, давно тут не воевали.
Тихо, спокойно, только далеко за горкой, в Браиличах, собаки разбрехались, а здесь никого. Подошли к родничку.
— Эх, сейчас бы молочка свежего, — протянул Глиша, набирая свежей воды в ополовиненные за день фляги.
— Хрен тебе, еще месяца два-три, — убил его бесплодные мечтания Небош. — До Геогиева дня скот в горы не гоняют.
— Ладно, осмотрим катуны и вниз, в деревню, — распорядился я. — Разобрали слева направо по одному.
Ребята разошлись по срубам, а мне достался тот одинокий очаг. Я побродил вокруг, пиная ногами валуны и редкие деревяшки, когда уловил краем глаза более темное пятно в снежных кустах.
То ли дорогое мироздание, то ли высшие силы, то ли ангел-хранитель меня бережет — едва повернул голову, как пятно шевельнулось и я чисто на рефлексах рухнул на землю.
Над головой просвистела автоматная очередь, рядом стукнула винтовка.
Больше, чем смерти, я в ту секунду испугался, что это Глиша с Небошем. Тело само ужом скользнуло за очаг, а в голове билась мысль — нет, не может быть, а если может, то надо ложиться и помирать, нельзя настолько в людях ошибаться.
Но из катуна стукнул карабин Небоша, чуть дальше затарахтел автомат Глиши, бахнул пистолет Славко, и меня отпустило. Чуть поднял голову — Марко из оконца показал, что нападающих двое.
В подтверждение прострекотал шмайсер, еще два раза грохнула винтовка. Славко пополз налево, значит, мне направо, брать рисковых ребят в клещи.
Однако после еще одного выстрела Небоша пальба стихла, а в кустах послышались убегающие шаги. Высунулся — никого.
Пошел медленно, с двумя пистолетами в руках. Слева точно так же двигались Славко и Марко, Глиша с Небошем контролировали остальное.
За кустами нашлись следы двух человек, несколько винтовочных и россыпь автоматных гильз. Чуть дальше, у большого дерева, лежал человек, точно там, где его догнала пуля Небоша.
Крестьянская одежда, ухоженный маузер-курц, на выгоревшей от солнца и времени шайкаче темное пятно в форме сербской кокарды…
— Вот говорил же, надо было манлихерку брать! — с досадой прогудел Небош, теребя носяру. — В ногу целил, а оно вон как…
— Ладно, не расстраивайся, — хлопнул его по плечу и. — Марко, что второй?
— Зацепили, вдоль следа капли крови.
— Много?
— Нет, на каждом втором-третьем шаге.
— Значит, царапина, бежать может.
— Догоним? — азартно предложил Славко.