Без маски
Шрифт:
– Понимаешь, все бросили меня, – внутри снова разрывает на миллион кусков.
– Я бы тебе врезала, да не могу. Ты типа мой друг, и тебе нужна поддержка, иначе суицид или психбольница, – цокнула Рита.
– Скажи, это конец? – С надеждой на отрицательный ответ спросил её.
– Ты будешь поднимать это дело? – Поинтересовалась она, но всё и так ясно. Я не смогу этого сделать, не потому, что мне жаль кого-то из этой истории. А потому что я должен поступить правильно, реабилитироваться в Её глазах. Только в Её, а на остальных мне насрать.
– Поняла, – вздохнула Рита снова. – Самое последнее это ехать к Лив и говорить, какой ты мудак. Она это и так знает. Да ещё такое быстро не забывается. Дай время ей и себе, подумай, выстрой план, если тебе она действительно нужна.
– Да бред это, – покачал головой, зная сам, что это конец для меня. Никогда больше никакого счастья внутри, одна пропасть и острые камни, на которые буду падать каждую ночь и просыпаться в поту.
– До сих пор не могу поверить, что ты так поступил, – неожиданно крикнула Рита и поднялась. – Не могу! Какой ты дебил, Кин. Мне её безумно жаль, она ведь такая…
– Заткнись, – рявкнул я. – И так херово, а ещё ты.
– Тогда на фиг позвонил, если твои нежные ушки не хотят слышать правды? – С сарказмом парировала она.
– Потому что я потерян, Рита. Я сам себя бешу из-за всего. Меня раздирает, что сижу тут как придурок и сжимаю в руках Её признание пятилетней давности и реву, как ребёнок, у которого игрушку отобрали. Я ненавижу себя за это, за такую слабость. Но мне ничего больше не надо. Не хочу ничем заниматься, буквально ничем. Просто подохнуть здесь в одиночестве, другого выхода нет. Я постоянно отвергал людей, которые хотели мне помочь, которые хотели быть со мной… слишком часто. А сейчас посмотри на меня, – всплеснул руками, – что от меня осталось? Ничего. Я разбит, я просто в тупике, и из него нет выхода. Я знаю, что Её больше не вернёшь, но и жить так больше не хочу.
– Тогда пришло время менять не местоположение, а себя, – спокойно ответила Рита. – Начни с себя, и тогда жизнь позволит тебе встать на ноги. Открой для себя новую жизнь без маски, которую ты носишь. Она тебе не нужна, тебе она не помогла, а только убила в тебе всё живое. Так стань самим собой, двигайся дальше. Шаг за шагом, и ты поймёшь, что для тебя важнее. И к тому времени у тебя появится шанс отвоевать своё место под солнцем. Ведь оно не даётся за красивые кудри и зелёные глаза, за это надо биться до крови, до разбитого сердца, а затем собирать его и понять себя.
– А если Она не захочет меня видеть? – Прошептал я, боясь, что мой гребаный сценарист услышит эту подсказку и непременно впишет в мою жизнь.
– Ты мужик или где? – Недовольно спросил Рита и, встав в позу, положила руки на бока.
– Или где.
– Так, трансвестит, поднимай свою тощую задницу и прибери здесь всё. Завтра решим, что делать, – цокнула Рита, осматривая Её спальню. – И да, мои услуги оплачиваются по двойному тарифу, я, знаешь ли, теперь гордость отделения.
– Да пошла ты, – слабо улыбнулся я.
– Непременно, только без меня ты загнёшься, Кин, – пожала она плечами и пнула разбитый стул. – Нет, ты мудак, это точно. Надо теперь вписывать в паспорт отдельную строчку для всех, чтобы люди понимали, с кем имеют дело. Так вот, в твоём случае в графе сущность стояла бы надпись: «Глубоко тронутый мудак, с аффектом Халка».
– Это больно, Рита, падать вниз, – тихо произнёс я и посмотрел перед собой.
– Ещё бы, – ухмыльнулась она. – Но мы подлатаем твою душонку и поставим тебя на ноги. Пиздец, а я думала, отдохну от тебя. Но не тут-то было. Если бы я не знала, что ты полоумный наркоман, помешанный на чувстве собственничества к своей малышке, то подумала, что ты решил привязать меня на всю жизнь.
– О, да отвали. Сейчас мне не до смеха, – фыркнул я.
– Ну, поплачь, у тебя ещё не вся майка в соплях, а потом вывешу её у себя в отделении как показатель, какие мужики тупые ослы, – хохотнула Рита, а я запустил в неё часть лампы.
– Меткость тоже тебе не подарил господь Бог, – рассмеялась она, ловко увернувшись. – Давай, мудаковатый больной, вставай и начнём новую жизнь за пределами этой богадельни. Хотя, можешь переписать её на меня, как оплату моих трудов.
– Блять, и с кем я связался? – Закатив глаза, я положил голову на постель.
– Я об этом спрашиваю чувака наверху каждый день, как только встретила тебя. И знаешь, никакого ответа, только вот такие вылазки, где мне хочется набить тебе морду. Но я ведь «лэди», – ответила она.
– Не хочу существовать без неё и, в то же время не могу быть рядом, – выдохнул я.
– Охренеть, Кин! – Повысила Рита голос. – Ты хоть одно слово услышал? И чего я тут распинаюсь? Быстро вставай, задолбал.
– Потом, – отозвался я и, забравшись в постель, сжал подушку, которая имела ещё едва уловимый запах. Её аромат.
– Спокойно ночи, Фиона. До завтра, – рассмеялась Рита и щёлкнула по выключателю.
Пора начать новую жизнь, она полностью права. Собрать все силы, чтобы последний раз попытать счастье в рулетке, под названием жизнь.
– Прошу, только помни меня, не забывай. Впусти меня, и я обещаю, что никогда больше не брошу тебя, малышка. Я твой мудак, ты сама говорила об этом. Так прими меня обратно, вылечи меня, – по щеке скатилась последняя слеза, и туман накрыл меня в последний раз перед боем за самого себя.
Глава 3
Оливия
– Лив, – завизжала Лайла, и тут же я оказалась в объятьях однокурсницы.
– Детка, да ты похудела. Теперь точно мы выиграем у «зубников» конкурс красоты, – она критически осмотрела моё голубое поло и белые джинсы, а я просто рассмеялась на такой комплимент. Кори, которая находится в числе «зубников», а точнее, на стоматологическом факультете, шибанула бы мою подругу и смачно обругала.
Со всех сторон крики, радостные восклицания, и круг приятелей-студентов окружает наш столик на дне знакомства с первокурсниками. А последние смущённо потупили взгляды от старших, быстро разбежавшись кто куда. Осталось лишь несколько самых стойких или глупых, и те с жадностью осматривали парней.