Без маски
Шрифт:
Один из них прервал Элну:
— Затемнение тут ни при чем. Есть ли другой вход в дом? Ведите нас туда.
Они прошли к черному ходу, и солдаты снова обшарили каждую половицу.
— Вы не слышали, никто не пробегал мимо вашего дома?
— Нет. До нас доносились выстрелы с другой стороны залива, но мы думали, что это маневры, — отвечала Элна. — Мы никогда не будем забывать о затемнении, уверяю вас, мы ведь всегда были так осторожны…
— Знаете, чем вы рискуете, пряча кого-нибудь в своем доме? — снова спросил ее тот же человек, уже несколько миролюбивее. — Никто не заходил сюда за последние
— Нет, — ответила Элна, испуганно посмотрев на него. — Нет, насколько нам известно. Но, может быть, вы лучше обыщете дом? Ведь двери были заперты, не правда ли, Асбьёрн?
Асбьёрн молча кивнул.
— Уфф, как здесь холодно!.. Закрой дверь, Асбьёрн. Так вы будете делать обыск?
Асбьёрн с восхищением наблюдал за Элной, которая прекрасно владела собой. Он вопросительно взглянул на солдат.
В это время из соседнего двора донесся крик офицера. Все побежали к нему. Один из солдат перескочил через ограду, затоптав цветы на клумбе. Немцы столпились во дворе, тыча пальцами на песок и указывая руками по направлению к леску. Хриплый мужской голос кричал что-то с другой стороны залива. Дом Кристиана Дагестада был ярко освещен.
Солдаты ушли к автомобилю. Асбьёрн и Элна стояли, прислушиваясь. Затем он осторожно закрыл дверь и повернул ключ в замке. Они поднялись в спальню. Асбьёрн сбросил туфли и лег в постель. Элна стояла выпрямившись, высоко подняв голову. Плотный шелковый халат — свадебный подарок мужа — красиво облегал ее крепкую фигуру. Она медленно сбросила его с себя, глаза ее сияли радостью. Повернувшись к зеркалу, она слегка поправила прическу. Это было привычное, но давно забытое движение, выражавшее радость, покой, уверенность в себе.
Затем Элна спокойно спросила:
— Как ты думаешь, удалось Дагестаду спастись?
И он ответил:
— Да, конечно: ведь когда я убегал от немцев, они думали, что гонятся за Кристианом.
Асбьёрн и Элна поглядели друг другу в глаза, и он медленно сказал:
— Забудь то, что я говорил тебе перед уходом. Всё это неправда.
Она не ответила, и только молча поцеловала его.
Суд постановил
(Перевод Л. Брауде)
Профессор Ванг был известнейшим собирателем автографов в своей стране. Однако ему никак не удавалось сравняться со знаменитостями в этой области за рубежом. С годами он всё меньше и меньше мечтал о славе, часто опаздывал на большие аукционы, а иногда и просто ничего о них не знал. И все диковинные находки проплывали мимо его рук. Не помогало даже то, что Ванг, обладая громадным состоянием, содержал целый штат специальных антикваров-скупщиков.
Но однажды утром город, в котором жил профессор, стал свидетелем великой сенсации. Ванг опубликовал сообщение о том, что он неожиданно приобрел несколько старых документов и писем, совершенно по-новому освещающих отдельные периоды мировой истории.
Со всех концов Европы к нему посыпались письма, в которых редакции научных журналов умоляли его дать интервью.
Приходили узкие конверты с адресами всемирно известных ученых. Когда настало лето, в городе появилось множество странных личностей. Размахивая старыми портпледами и огромными зонтиками, они расспрашивали встречных, как поскорее добраться до виллы Ванга.
Среди сокровищ профессора Ванга имелись письма Анакреона, Сафо, Сократа, Александра Великого, Архимеда, Плиния, Сенеки, Магомета, Карла Великого, Гуго Капета, Жанны д’Арк. Было там даже одно письмо Иуды Искариота и письмо Марии Магдалины к Пилату.
Профессор Ванг мог сообщить о происхождении этих богатств лишь то, что они принадлежали некоему дворянину, гугеноту, который когда-то привез их с собой в сундуке в Норвегию. Часть этих писем была случайно обнаружена в старом поместье округа Квинхеррад. Ванг надеялся, что удастся набрести и на другие сенсационные находки.
И действительно, из старинного сундука гугенота одно за другим появлялись всё новые и новые письма. Профессор Ванг жил словно в угаре. Наконец-то и он сделался героем дня. Он ездил из одного университета в другой, и повсюду его с распростертыми объятиями встречали известнейшие коллекционеры Европы.
Так прошло три года. Ванг тщетно умолял скромного антиквара, доставившего ему эти письма, открыть источник их происхождения, — Клойсен решительно отказывался…
Между тем от знаменитого коллеги из Парижа пришло тревожное письмо, которое произвело на почтенного профессора неожиданное и страшное впечатление.
Целую ночь просидел он наверху в своей библиотеке, подвергая тщательнейшей проверке самой сильной лупой те письма, подписи которых он в свое время специально изучал.
Успокоения ради заглянул он к своему другу, антиквару Клойсену, и один лишь вид этого солидного, преждевременно состарившегося сподвижника в науке придал Вангу уверенность в своей правоте. Имя Клойсена служило гарантией того, что всё было в образцовом порядке. Этот человек в течение тридцати лет вел безупречную жизнь, и его повсюду встречали с величайшей симпатией и дружелюбием.
Месяц спустя грянул гром.
В уничтожающей статье французского антиквара высказывалось сомнение в подлинности сенсационной находки норвежского профессора. Как выяснилось, одно из писем, пересланное Вангом французу, он подверг тщательной обработке. Под золотом букв парижскому антиквару удалось обнаружить берлинскую лазурь[12], изобретение совсем недавнего времени. Бумага представляла собой не что иное, как рифленый[13] форзац, вырванный из старинной книги или документа. В лучшем случае ей было лет сто. А Ванг считал, что письмо — весьма древнего происхождения.
Этот удар поверг профессора Ванга в полную растерянность. Неужели вся его недавно приобретенная коллекция оказалась подделкой? Он слег в постель, а всё дело, с явного одобрения весьма агрессивно настроенной профессорши, взял на себя брат Ванга, генеральный консул. Потратив на подсчеты целый вечер, консул пришел к выводу, что профессор вложил около ста тысяч крон в различные приобретения из Антикварной лавки «добропорядочного» Клойсена.
Разразился грандиозный скандал. Удрученный и подавленный профессор позволил уговорить себя передать дело в руки полиции, но при одном условии: сначала он посоветуется с признанным экспертом в этой области, старшим библиотекарем Мунком.