Без мата тут и не скажешь
Шрифт:
– Вы чего, падлы позорные? Толпой меня замесить собрались?
– Виталий, не сопротивляйтесь! Так только хуже будет. Валера знает, что делает! Валера приведет нас к связи с космосом! Валера откроет тайны Вселенной! Валера! Валера!
– Да он объебывает вас этой всей хуйней!
– Что-о-о-о? – Из толпы выскочил Валерон. – Ты усомнился во мне?
– Я и не верил в тебя, пиздабол. Давай метни в меня огненным шаром, маг херов. Ну че? Нет? Говорю ж, пиздабол!
– Уберите нож, давайте поговорим как цивилизованные люди.
– Лодку мне сюда вызови.
– Виталий,
– Лодку, сука! – орал я.
– Хорошо, хорошо!
Валерон по рации связался с лодочниками, которые обещали приплыть через какое-то время.
– Люди! Вы не видите, что он пиздит, как Троцкий? Он ничего этого не выдумывал. Нет тут уникальных методик. Все целеполагание он в армии украл. Я служил, видел. Все эти постановки задач, бесконечные планы, подведения итогов. Да и все остальное откуда-то тоже спиздил.
– Вы ошибаетесь, – фыркнул Валерон.
– А ведь и правда, – откликнулся Антон, – отсылки есть, как неожиданно. Валера применяет армейские методики. Великий человек.
– Великий человек! Великий человек! – шептала толпа.
– Я проводник слепых людей в мир осознанных, – магическим голосом вещал Леопольдов.
– Слышь, идущий к реке, завали уже! Я за вещами, и пусть только хоть одна падла сатанистская ко мне подойдет, порежу на хуй! – Держа нож на вытянутой руке и периодически истерично помахивая им, можно открыть любые двери, даже те, что не существуют. Запишите! Философ Виталий Штольман. Из хроник Селигерского путешествия.
– Виталий, Виталий, у вас еще есть шанс все исправить и осознаться, – нарисовался предо мной Антон.
– Блять, ты еще хули пристал? Я в закат, больше не увидимся!
– У нас же наш чат единомышленников!
– Антон, ты – долбоеб?
– Я – Георгий! И я не долбоеб! Валера говори… – осекся он.
– Вот видишь, – перебил я его, – у тебя даже своего мнения нет, а лишь Валероновское. Все, бывай, – я похлопал его по плечу и пошел.
Водная карета прибыла.
– Так завтра ж у вас отъезд, – возмущался лодочник лишнему рейсу.
– Да все, преисполнился я в этом мире, – запрыгивая в такси, зло ответил я.
– Странные вы какие-то.
– Они.
– Что?
– Заводи уж мотор, капитан. Вези меня с этого проклятого острова.
– Это я могу, – повеселел мужик.
Добираться пришлось на попутках. Какой-то дед докинул меня до Торжка, а там дальнобой сжалился над бедолагой у дороги. Весь путь до Москвы он ржал, как ретивый конь, над моей историей, а вот редактор газеты сей материал не оценил, наотрез отказавшись его публиковать. Я потребовал возместить мне 10 тысяч ущерба и еще накинуть за моральный. Получил отказ. Послал их всех. Уволили. Расстроился, но не сильно. Знатное вышло приключение, финал которого стоило обмыть. Ну и обмыл.
Утром я сидел на балконе, попивая кофе под сигаретку, и размышлял о высоком. О своей больной голове. В двери зашерудили ключи.
– Привет, чего сидишь грустишь?
– А чего веселиться? – вздохнул я.
– А я тебе сальца маминого привезла.
– Спасибо!
– Ну улыбнись, что ль!
– Голова болит!
– Как дела на работе?
– Выгнали!
– Как это выгнали?
– Был не понят.
– Снова?
– Да! Не понят в секте, не понят в газете. Журналистика еще не готова к философии Виталия Штольмана.
– Ты неисправим.
– Одна радость в моей жизни.
– Я? – игриво улыбнулась Женька.
– Тещино сало. Доставай уже. Страсть как хочу!
– Вот дурак!
– Тоже тебя люблю.
– И сало?
– И сало.
Заведующий
Больной зуб заставил меня снова обратиться к народной медицине. Еще пред первыми петухами я направился в поликлинику, чтобы получить заветный талончик. Выдавали их ровно с 8 утра на весь день, минута промедления могла стоить часов ожидания избавления от боли. Аппараты, выдающие талоны, конечно, были, однако ж они стали частью декора поликлиники, потому от руки их выписывали теточки из регистратуры.
Естественно, я приехал заранее, чтобы взять талон на 9. Тоже очень интересный вопрос. Их выдают с 8, а прием через час. Жди тут, страдай! А в поликлинике еще и атмосфера очень напряженная. Персонал злой, как собаки, гавкают на всех и ходят по узким коридорам словно танки, идущие в атаку через баррикады, а слово «извините» вымерло там вместе с мамонтами. Народ негодует на долгие очереди, да и в целом.
Чтобы не снимать и не надевать бахилы, я решил покурить вдоволь перед заходом, а то ж следующий раз будет часа через два, не меньше. Иду я, значит, вдоль заборчика поликлиники с внешней стороны, быстро тяну папироску. С таким расчетом, чтобы она закончилась не позднее появления калитки пред очами моими. Прямо знак «Стоянка и остановка запрещена», куда по-хозяйски перед моим носом заезжает дед на внедорожнике и паркуется. Во, думаю, идиот, ослеп, что ль? Знак же. Выбрасываю сигаретку метким выстрелом с щелбана на проезжую часть и захожу в калитку.
– Молодой человек! – окликает меня дед из машины.
Я поворачиваю голову. Пауза. Длительная. Стою в калитке, жду, пока он разродится.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте!
– Я заведующий поликлиникой.
– И? – подумал я, но решил подождать развития событий.
– А вы к нам зачем?
– Зубы лечить.
– А зачем вам зубы лечить, вы же здоровы?
– В смысле?
– Ну, раз курите, значит, здоровы!
«Обалдеть у тебя, дядь, логика, конечно!» – снова подумал я, четко решив не продолжать эту потрясающую беседу.
Все 20 метров до поликлиники он причитал о вреде курения и, как следствие, моем богатырском здоровье. На входе я занял место у регистратуры, которая начинала свою работу ровно в 8.00 и ни секундой раньше. Моя задача была получить заветный талон на 9 и костьми лечь, но не пропустить никого вперед себя. Заведующий, шедший сзади и тщательно вытирающий ноги о каждый коврик, а их было три, наконец-то попал в свою вотчину, а тут снова я. Шарманщик запел свою песню вновь, причем привлек к исполнению двух охранников, напоследок сказав им, чтоб наказали меня.