Без мата тут и не скажешь
Шрифт:
«Гладко стелет фраерок», – подумала Анна, но вслух сказала: – Слова твои сладки для любой дамы, – а затем поняла, что сказала, и снова поток мыслей накрыл ее: «Аня, слова твои сладки? Что за розовая
– Ой, прекратите, Анна, что вы, что вы? Не принижайте себя. Ваш поток, транслируемый в мое сознание, рождает шедевр, я чувствую это. А вы чувствуете связь между музой и художником?
Аня молча сидела и не понимала, что происходит. Словно гипнозом он словами своими залезал ей в душу и разбавлял ее границы черноты цветными оттенками. Ей безумно нравился процесс. Ей нравилось быть здесь. Она боялась себе признаться в этом. Какая-то магия удерживала ее. Магия руки Родиона, что мастерски водил ей по холсту. Что же он там делает?
– Мне кажется, что мы ближе, чем вы думаете.
– Да?
– Вот ваши боевые искусства не зря ж назвали искусствами. Как говорил кто-то из великих: «Порхай, как бабочка. Жаль, как пчела!»
– Мохаммед Али, – с осуждением посмотрела на него Аня, мол, стыдно не знать такие вещи.
– Да, точно. Вот вы, когда на ринге, тоже творите. Каждое движение – это искусство. А наслаждение? Вы же испытываете наслаждение от процесса?
– Ну да.
– А от побед оно стократно?
– Наверно, я не замечала.
– А вот обратите внимание. Мы с вами, Анна, оба своего рода творцы. Именно эта сила связала нас. Спасибо Вселенной!
– На сегодня, пожалуй, закончим, – Аня встала, взяла свой рюкзак и отправилась на выход.
– Но еще есть время! – обиженно воскликнул Родион.
– Пока!
Аня пулей вылетела из мастерской. Ей действительно стало неловко, когда столько времени поют дифирамбы. Она за всю жизнь не слышала столько восторга о своей личности, сколько за встречи с этим чудиком. Еще больше ее пугало то, что он начинал ей нравиться. Пацаны не поймут, но какое вообще ей дело до их мнения? Мнения отбитых и жаждущих. Им нужно лишь жрать, бить друг другу морды и трахаться. Буря накрывала Аню. Буря, с которой она не знала, как справиться. А маяк на горизонте все не появлялся и не появлялся.
Конец ознакомительного фрагмента.