Без нас, никто! 2 Чужая война
Шрифт:
Началась суматоха. Те, кто были рядом со мной, падали под моими ударами, словно спелые колосья пшеницы под серпом вышедшего в поле жнеца. И как бы тем не хотелось, но им некуда было от меня деться. С двух сторон улицы они были зажаты домами с окружающими те подворьями, обнесённые к тому же крепким забором, а на зад их не пускали свои же, до которых ещё не дошло, что же там в переди. Поэтому размахивая секирой словно косой, я с каждым взмахом собирал обильную кровавую жертву. Без жалости отрубал коням ноги, вспарывал животы, во все стороны летели отрубленные мною конечности степняков. Обезумев от такой рубки, качнувшись в сторону, они продавили пролёт забора и начали растекаться по огороду. Но
Но и те, конечно же в долгу не остались, они раз за разом пытались налететь на меня, стоптать своими конями, достать с них меня копьями. Даже воткнули в меня несколько метко выпущенных из луков стрел. Но это меня только ещё больше приводило в неистовое бешенство. Ведь не смотря на всю эту нечеловеческую силу, боль я испытывал вполне даже человеческую. И любой, даже самый незначительный порез, заставлял меня кривиться от боли, и извергать из своей пасти звериный рык. Другое дело, что все эти раны на мне мгновенно же и зарастали, только я успевал об этом подумать. А то я бы уже давно валялся на земле обессиленный от ран и кровопотери. И никакая бы тогда неведомая сила мне не помогла чинить в их рядах такой разгром безнаказанно. Они меня просто бы “шапками” закидали.
Но такие атаки с их стороны сразу же прекращались, стоило мне только удачно поднырнуть под одного из коней, и подняв того на своих плечах вместе с сидящим на нём и визжащим седоком, запустить его в толпу остальных, словно артиллерийский снаряд. Который попадая в цель убивал и калечил сразу нескольких всадников.
Методично продвигаясь вперёд, я начал понемногу теснить всю эту орущее-визжащую ораву. И тут заметил, что и позади всадников началась какая-то свалка. Видимо Лихо наконец-то ударил им в спину, и я утроил усилия. Сделав три шага для разбега, я снова прыгнул в самую гущу врагов, и закрутившись волчком, быстро превратил их ряды в кровавое месиво. Остановившись лишь на мгновение, чтоб протереть морду от застилавшей крови глаза, снова бросился на оставшихся, включив режим миксера.
Наконец я заметил просвет в бесконечной череде всадников, и тех, кто, прикрываясь большими щитами накалывал их на длинные пики, теснил их уже с противоположной от меня стороны. И тут пробившись вдоль забора в паре десятков шагов от меня вынырнул Лихо, а за ним ещё трое прикрывавших его бойцов. Закрывшись щитами, они прорубались прямо ко мне. Совершенно при этом не видя, как один из всадников развернул своего коня, и чуть привстав в стременах, занёс над головой копьё, метя им прямо в моего начальника разведки. А я как на зло был далеко, и ничем не мог им помочь. Но тут оглядевшись, подхватил за щиколотку валявшийся у моих ног более-менее целый труп, я запустил в степняка прямо им. Но я слишком уж поторопился, сильно резким вышел замах, и я не успел разжать свои пальцы вовремя, до того момента, как тело отправиться в свой быстрый полёт.
Нет, тело конечно же полетело, только вот уже без ноги, которую я так и не успел вовремя отпустить. Попав точно в круп лошади, оно завалило ту набок, а седока попросту вышибло из седла. Тут краем глаза Лихо заметил, что-то пролетевшее на большой скорости мимо него и после попадания в лошадь, опрокинуло ту словно пушинку. Он с выпученными глазами уставился прям на меня, а я не нашёл ничего лучше, чем помахать им зажатой в руке ногой, с летевшими с конца обрубка во все стороны брызгами крови.
Такое замешательство ему опять чуть не стоило жизни, но его спасла оставшаяся у меня нога, которую я запустил вслед за телом, чтоб успокоить ещё одного резвого кочевника, что в этот раз пытался зайти им уже за спину.
Чтоб больше не шокировать своим видом и без того прибывающих в ступоре воинов, я быстро сменил свой облик на человеческий. И только сейчас ощутил, что вновь весь промок до нитки от вражьей крови. Хотя такое зрелище их ещё больше обескуражило. И мне уже пришлось самому подойти к ним вплотную, чтоб самолично порубить нескольких неугомонных кочевников. Которые поняв, что им больше некуда деться, так как со спины их надёжно подпёр укрытый щитами ощетинившийся копьями строй. Начали прорываться вперёд, где у них был шанс выскочить из того мешка, в который они угодили.
Проводив взглядом последние уцелевшие три не полных десятка ордынцев, что, нахлёстывая коней в диком порыве пронеслись мимо меня и огибая дома понеслись дальше. Я повернулся к так и замершим истуканами четверым воинам. – Ну как вы? – прежде чем повторить вопрос, пришлось сперва хлопнуть по плечу бывалого воина. – Докладывай!
– Сармат, воевода, это ты!?
– А то, кто же! – я попытался слегка улыбнуться, только улыбка вышла у меня слишком уж злобная.
– Так вот о чём ты глаголил! – начало наконец-то доходить до него.
Я осмотрелся кругом. От остальных воинов нас отделяло приличное расстояние и огромная гора трупов. Да и заняты все были тем, что ходили над ними, выискивая и добивая среди них раненных, так что пока дела им до нас не было.
– Забудьте о том, что вы сейчас видели! – и внимательно посмотрел в глаза каждого. Каждый из них нервно сглотнул, только повстречавшись со мной взглядом и выдал утвердительный кивок.
– Как там дела у остальных? – перешёл я к насущному, что меня сейчас волновало намного больше, чем изумлённо-напуганные рожи соратников.
Лихо посмотрел в сторону поля, но отсюда было толком не разглядеть, что же там на самом деле сейчас происходит. И собрав уцелевших воинов мы побежали к выходу из деревни, чтоб на самом её краю увидеть лишь то, как в нашу сторону на всех парах скачет Лутоня, а за ним еле поспевая, ещё с пол сотни латников. Остальные же продолжали копошиться на поле, занимаясь оказанием помощи своим раненным, и добивая уцелевших врагов. Всё это однозначно говорило о том, что мы всё-таки победили!
Лёжа на животе в высокой траве, Лутоня не переставая гладил по шее лежащего рядом своего верного скакуна, чтоб тот ненароком не вздумал подняться. Обернулся назад, но из-за всё той же травы, что уже давно было пора скашивать на зимнюю заготовку корма для скота. Только и смог, что рассмотреть двоих воинов, что также, как и он, прильнув всем своим телом к земле, находились сразу за ним. Развернулся обратно, и слегка приподнявшись на руках, попытался разглядеть поганых ордынцев, что в этот самый миг выходили из леса. Но толком ничего не увидел, и не став рисковать быть ими замеченным, улёгся обратно. Вместо этого припал ухом к земле и стал внимательно слушать, как та в ответ отзывается глухим гулом от бьющих в неё тысяч копыт и множества подпрыгивающих на дорожных кочках тележных колёс.
Затаил дыхание, в ожидании сигнала к атаке от дозорного, что вот-вот должен был раздаться над полем. По его мнению, тот давно должен был прозвучать, но всё никак не хотел разноситься над полем. Время шло, а того по-прежнему не было. Теряя терпение, он всё чаще ловил себя на мысли, что сейчас не удержится и приподнимет из травы голову, чтоб самому тщательно оглядеть всю округу. Но вовремя вспомнив слова воеводы, которые он произнёс на прощанье каждому из троих командиров, ещё и пригрозил своим здоровенным кулачищем. – Чтоб даже чихом никто из вас и ваших бойцов себя не выдал! – а посему было видно, что мужик он серьёзный и на ветер своих слов не бросает. Сказал, что лично голову оторвёт, значит так оно и будет.