Без нас, никто! 2 Чужая война
Шрифт:
– Это скорее всего ханская плата своим верным минганам, джагунам, и даже арбанам кое-что перепало бы. Чтобы все видели, какой он добродетельный и щедрый к своим верным воинам. Ведь преданность, как всем известно, золотом подкреплять надобно!
– Ты давай-ка! – перебил я его. – Не обобщай! Ни все воины за золото служат!
Прежде чем дальше продолжить он ещё раз поклонился, от чего мне уже самому захотелось ему как следует врезать по шее. Но я сдержался, а он продолжил. – После того, как получат злато и серебро, степные рода из бедных кочевий, в основном из которых и состоит вся Орда, что имеют в своих табунах лишь с пяток дохлых кляч, да драный халат с продуваемой всеми ветрами
– Неплохо! Получается, что мы эту их ярость сейчас и поубавили!
– Возможно, только я сомневаюсь, что Барайшир, да будут растащены его кости прожорливыми волками по всей округе, был единственный, кто ведёт такой вот обоз с награбленным.
– Лутоня. – перевёл разговор к своим командирам. – Теперь ты главный над всеми! Распорядись, что телеги с продовольствием мы забираем с собой, а богатства все эти пусть в лесу хорошенько припрячут. Они нам сейчас вовсе без надобности, чтоб за собой ещё и этот балласт таскать, мы за ними чуть позже вернёмся.
– Добро! Только вот что с трупами степняков делать будем?
– Да ничего! Просто сложите их в одну здоровую кучу, пусть своим видом другим наглядным пособием служат, что и они все к ним вскоре присоединятся!
Когда все отправились выполнять распоряжения, подле меня остался лишь один Барайшир, который постоянно робко переминался с ноги на ногу. – А ты. – обратился к нему. – Коня себе подбери, и во время нашего обратного выдвижения займись подсчётом всего, что было в твоём и этом обозах. – тот поклонился и поспешил к огромному табуну бесхозных коней, что теперь остались без седоков.
Проводив его взглядом, я ещё раз убедился в правильности принятия своего решения. Когда я решил с ним побеседовать тет-а-тет, желая побольше узнать о враге. Разговор наш с ним прошёл для меня не только познавательно, но и очень даже продуктивно. Теперь же я себе отчётливо представлял, как устроена иерархия во всей огромной Орде и её управление.
Если начинать с самого верха, то там восседает Верховный хан Талабуга, что, пойдя на сговор с полабским князем Обеславом, ударил по нам с востока. За ним, двигаясь постепенно вниз по этой лестнице: стоят его приближённые советники, бесчисленные сыновья-батыры, темники, баскаки, кормленщики, бессермены, численники, родовые кочевья, что могли выставить несколько сот сабель хорошо вооруженных воинов, и заканчивая простыми наёмными воинами, что, не имея своего собственного стойбища или угодий, были вынуждены наниматься в работники к более зажиточным родам, которые без стеснений и выставляли их как своих.
Что, в принципе, и произошло и с самим Хунбушем. Имя, которого, кстати, у них означает “не человек”. Потому, что во время одного из налётов более богатого рода на его родное стойбище, что в бескрайней степи было совсем не такой уж и редкостью. Всё более-менее ценное было разграблено, а его мать поимели все воины, которые только участвовали в этом налёте. Ну и не трудно догадаться, что она конечно же понесла, только даже примерно, не представляя себе, кто мог бы оказаться отцом ребёнка. А в степи человеку с такой родословной, и с таким именем, путь был изначально заказан. Но вопреки злодейке судьбе, повзрослев до того возраста, что уже мог уверенно сидеть в седле, Хунбуш украл из табуна бая самого крепкого скакуна, и ускакал на нём в бескрайнюю степь. Где его подобрал как раз шедший в ханские юрты один из торговых караванов. Где над ним не то, чтобы сжалились, но всё же не прогнали обратно в степь и не убили, а пристроили при караване для ухода за лошадями. Так он и промаялся несколько долгих лет, выгребая конский навоз и снося над собой постоянный издевательства и побои.
Но в один прекрасный миг, для него всё изменилось. Когда в очередной раз пригнав хану табун породистых лошадей, его старый хозяин вывел из него прекрасного жеребца и передал его в дар самому Великому хану, не взирая на предупреждения Хунбуша, что конь до конца не объезжен, и очень своенравен. За что получил нагайкой по зубам и больше не смел разевать своего рта.
Видя такой знатный подарок, любой из кочевников сразу же норовит запрыгнуть в седло, и хан здесь был вовсе не исключение. Только хан запрыгнул в седло, как вставший на дыбы жеребец, моментально сбросил его на землю и благо ещё, что копытами по нему не прошёлся. Всё бы могло ещё обойтись, если бы это был не хан, а кто из степняков попроще, но всё же барахтающимся в пыли оказался сам Великий хан. И его старый хозяин в тот же миг лишился своей головы. И по благоприятному стечению обстоятельств, Хунбуш был замечен тогда Талабугой, когда, подскочив сразу после его падения к скакуну, и отогнав его от распростёртого в пыли хана, схватил того под уздцы и сразу же успокоил.
Так, несмотря на свою безродность, одним лишь ханским повелением он и занял опустевшее место своего прежнего хозяина, не смотря на оставшуюся многочисленную свору приемников, которую тот успел наплодить. И в последствии с которой ему пришлось разбираться, чтоб сохранить за собой это право. Но при всём при этом, так круто взлетев вверх по иерархической лестнице, он всё равно никак и не смог избавиться от своего имени, которое было напоминанием всем, и ему в том числе, кто он такой. И видимо благодаря этому обстоятельству, он так и не воспылал тёплой любовью к своим соплеменникам, которые постоянно норовили напомнить ему о его происхождении, а при малейшей возможности, то и воткнуть нож в пухлую спину.
Вот этими его чувствами я и решил воспользоваться, предложив ему остаться подле меня, только уже на добровольной основе, и дальше выполнять свои прежние обязанности. Степняк воспринял сперва это предложение, как что-то неизбежное для себя, но я пояснил, что отпустить его с миром я пока не могу, но и убивать не намерен. Так, что выбор у него такой: либо постоянно сидит связанный под охраной, либо переходит ко мне в услужение, и если проявит себя должным образом, то будут ему честь и хвала, несмотря на то, что он из стана врагов. И увидев, что я не шучу, он с лихим рвением принялся за выполнение своих обязанностей.
– Дозорные воротились! – доложил Лихо, при этих словах расплывшись в широкой улыбке. – Асила с Радимом на месте не усидели, и сейчас движутся нам на встречу, ещё чуть-чуть и мы с ними встретимся!
– А что у тебя рожа такая довольная? – я почуял, что он мне ещё не всё доложил, оставив напоследок что-то ещё.
– Так наш патруль с их патрулём столкнулись, вот между собой последними новостями и перекинулись.
– И!? – поторопил я его, видя, что тот не спешит выкладывать последние новости.
– Тебе это понравиться! – выпятил грудь вперёд. – Асила привёл с собой от князя даже больше воев, чем ты у него просил. Да не абы кого, а все как на подбор, не поскупился на этот раз князь. А то я прекрасно помню, что то ополчение, которое под твоё начало было им отдано, состояло из кого угодно, но только не из дружинных.
– Это хорошо, отличная новость. Есть ещё что-то?
Тут улыбка с его лица моментально сползла. – Орда взяла городища на подступах, и вот-вот саму столицу обложит. – его выражение стало суровым, а белесые шрамы покрывавшие большую часть лица, побагровели.