Без ножа и кастета
Шрифт:
— Не знаю. Дома тайников нету. Кроме пустых, которые я, между прочим, сразу нашел!
— Слыхала-слыхала. Неужто Соня у кого-то держит?.. Доверенное лицо?.. — пожимает плечами. — А дура Изабелла знает про деньги?
— Знает в принципе, что от папаши осталось, но доступа не имеет. За каждый стольник с матерью сюсюкает.
— Ох, Соня!
— Насчет доверенных тоже, скажу тебе, не похоже. Я с любимой тещи глаз не спускаю! Куда вы, мама? На рынок? Я подвезу. В поликлинику? Провожу, у меня как раз свободное время. Вы на кухню? Разрешите побыть около вас… Она уже щурится:
— И моется при тебе?
— Моется одна… — задумчиво говорит Алик. — Может, и правда проверить ванну? Я там смотрел, но не очень внимательно.
— Она вот-вот выпихнет тебя в отдельную квартиру. Ты понимаешь серьезность ситуации? Спешить надо!
— Не накручивай — и так на пределе! Этот медовый месяц в год жизни влетит!
Свидетельница, которую первой посетили Знаменский и Томилин в обшарпанном доме, набирает номер, записанный на полях газеты.
— Это следователь Знаменский?.. С вами говорит Птицына из квартиры три, дом восемнадцать. Вы с товарищем были у меня на прошлой неделе и оставили телефон… Да-да, Елена Ивановна… Здравствуйте… Простите, я волнуюсь, потому что… словом, мне на работе дали понять, чтобы я «не разменивалась на домовые склоки», — так было сказано… Завотделом. Вызвал вдруг к себе и в резкой форме… Сама поражена: откуда узнал, я сослуживцам ничего не рассказывала… Мне чрезвычайно неловко, но я вынуждена…
…Знаменский продолжает этот разговор при встрече с Птицыной в кабинете:
— Вы намерены изменить показания?.. Нет, ничего не советую, это вопрос вашей совести…
Звонит внутренний телефон.
— Подполковник Знаменский… Да, товарищ генерал, иду!
— Доброе утро, — приветствует генерал. — Присядьте. — Он долистывает бумаги в папке, завязывает тесемочки и придвигает к себе из-под настольного календаря бумажный квадратик. — Фуфырин, — читает он с квадратика и вопросительно поднимает глаза.
— Один из свидетелей по делу Мусницкого, — отвечает Пал Палыч.
— Позапрошлой ночью доставлен в Склифосовского. Порядочно избитый, но без серьезных повреждений. Звонил главврач отделения. Фуфырин объясняет, что подвергся нападению в связи с визитом следователя с Петровки. Фамилию он забыл.
— Вот оно что! Томин предупреждал, что над кем-то готовится расправа… А женщине из этого же дома начальство запретило со мной общаться!
— Мусницкий выпускает когти. Пострадавший Фуфырин просил передать, что готов подтвердить свои показания.
Знаменский и Томилин читают крупно написанное от руки объявление, приклеенное на двери дома, подъезд которого они обходили с обследованием, Томилин читает вслух:
— «От руководства ДЭЗ и Совета актива жильцов. Просим всех оказывать содействие в розыске неизвестных хулиганов, зверски избивших в подъезде по месту жительства мастера спорта Е. Д. Фуфырина в процессе ведущейся проверки работы ДЭЗ органами милиции. Директор ДЭЗ Мусницкий. Председатель месткома Нарзоева». Что за формулировка? И без согласования с нами! — горячится Томилин.
— Формулировка абсолютно точная: «избитый в процессе проверки». Это публичное предупреждение жильцам: любому, кто вздумает нам помогать, «неизвестные хулиганы» могут пересчитать ребра!
— И мы такую наглость спустим Мусницкому с рук?!
— Надеюсь, ему ничего не сойдет с рук.
— Уравновешенный вы человек, Пал Палыч!
— Стараюсь… А свидетелей придется нам теперь передопрашивать, — невесело заключает он.
Томин в помещении угрозыска внимательно просматривает документы, которые выкладывает перед ним помощник инспектора.
— Шалов… Батрачкин… Луговой… — бормочет Томин. — Как чувствовал! Все подельщики моего комичного соседа получили один срок! А арестовывали их в течение месяца. Сейчас голубчики один за другим вылупляются на свет.
— Вот этот рапорт тебе может пригодиться. — Помощник присовокупляет к прочим документам чей-то рапорт. — Младшая сестра Лугового месяц назад поступила уборщицей в магазин ювелирторга.
Томин проглядывает рапорт.
— А была в хорошем месте поваром! — восклицает он. — Ох, эти мне кадровики! Ну прежде чем принимать, спроси ты человека: тетя Маня, у вас из родичей не отбывает ли кто срок за разбой?.. О местонахождении Лугового сведений, конечно, нет?
— Пока нет.
— Еще раз дай все его фотографии. — Смотрит на часы. — Пока. У нас с Пашей разминка.
…Знаменский и Томин фехтуют в спортзале. Кибрит — болельщица — тоже в тренировочном костюме. Закончив, друзья присаживаются отдохнуть.
— Извини, Паша, почти на тебя не работаю, сижу на коротком поводке.
— Понятно, — кивает Пал Палыч.
— Но одна новость и тебе полезна. Как вы знаете, мы переехали, а в прежней квартире со скоростью рекламного ролика наведен шик-блеск, и туда вселяется… Кто бы вы думали? Дочка Сони с молодым мужем!
— Хорошая мина под Мусницкого, — довольна Кибрит.
— До чего бесстыжая личность — продолжает шуровать прямо у меня под носом!.. — говорит Пал Палыч. Он идет переодеться и, взяв свой пиджак, видит в кармане записку, написанную печатными буквами: «Знаменский, отстань от Мусницкого, пока просят по-хорошему!»
…В ДЭЗе Пал Палыч появляется настроенный весьма решительно.
— Здравствуйте, Павел Павлович. Как раз о вас думал! — Мусницкий говорит правду: они с Алтыновым что-то обсуждали — что для них насущней, чем следствие?
— Какое совпадение — я тоже о вас думал. Накиньте пальто, вы пойдете с нами. — За его спиной видны в коридоре какие-то фигуры, и у Мусницкого на миг ухает сердце.
— В каком… смысле?..
— Запланирован выход на территорию.
Успокоившись, начальник запирает ящики стола и одевается.
В коридоре — кучка людей, у одного на плече кинокамера, у другого — диктофон.
Знаменский объясняет:
— В присутствии понятых я вам буду задавать вопросы, а вы, естественно, будете отвечать.