Без образа и подобия
Шрифт:
Маги, основные клиенты и проблемодатели магазина «Золотой Феникс», предпочитали заходить в дневное время, ночь еще не наступила. Чистый Родник заперлась в кабинете с толстенным талмудом, время от времени с той стороны доносились легкие колебания ткани реальности. Что за воздействия производила Видящая, мне знать не дано – моих способностей хватало на определение источника воздействия, не более. Белый Хвост гонял подчиненных в спортзале, Шелковая Шубка этажом ниже устраивала разнос официантам, позвонившие старейшины уверили – дескать, все у них хорошо, и скоро можно будет начать строительство домов. Идиллия, да и только.
Поначалу при виде вошедшего Харальда я решил, что он хочет что-то сообщить по поводу предстоящего «переливания крови» его дочери, и удивился. Кажется, все уже обговорили: свое согласие я дал, Звенислав назначил срок проведения ритуала – чего еще надо? Однако вампир отослал подбежавшую служанку и завел разговор на иную, неожиданную тему:
– Ты сегодня трех мохнатых бил?
– Они насиловали Шелковую Шубку. – Быстро слухи расходятся, ничего не скажешь. – К чему такой интерес?
– Один из них умер.
– О…
Никакой вины я за собой не чувствовал. Умер и умер. Но вряд ли Харальд пришел только для того, чтобы сообщить эту новость. Я с сожалением отставил в сторону чашку с чаем и приготовился слушать.
– Один из них умер. – Харальд не дождался никакой реакции и продолжил рассказывать. – Вожак стаи пришел к Звениславу и потребовал виры за кровь.
– Ты хочешь сказать, оборотни напали на защищаемых мастером города кицуне, получили по зубам и прибежали к нему же жаловаться? Это наглость или глупость?
– Ни то, ни другое. Все по обычаю.
Если бы ты изувечил волчат так, что они на ноги встать не смогли лет десять, тебе никто бы слова не сказал. Они пролили кровь – значит, с ними можно поступить так же. Однако ты забрал жизнь – пусть случайно, но забрал, – следовательно, по закону должен заплатить виру. Шелковая Шубка ведь осталась жива, так? Конечно, вожак заплатит Звениславу свою виру: он ведь напал на слугу мастера города, однако он полагает, что и ты должен заплатить за жизнь его родича.
Правда, вожак считает тебя пьющим кровь, потому и пришел не сюда, а к мастеру. Понимаешь, у него нет выбора. Он обязан показать членам своей стаи, что заботится о них, готов их защищать, – иначе стая распадется. Вожак не глуп, со Звениславом связываться у него желания нет.
– У меня тоже нет желания оплачивать последствия чужой подлости.
– Тогда дерись. Ты пойми, – попытался втолковать Харальд. – Стая из города уйдет в любом случае, мастера вампиров во врагах имея, – здесь им места нет. Но – если она уйдет, с долгами не разобравшись, рано или поздно проявятся последствия. В лесу волки между собой пусть грызутся, на лося вместе пойдут, так и оборотни. У стаи есть родичи, друзья, хорошие знакомые, которые при случае захотят отомстить или просто попробовать на клык того типа, который мальца убил. Пока ты в Санкт-Петербурге, тебя не тронут, но ты ж не вечно здесь сиднем сидеть будешь.
Ты можешь сказать, что невиновен, – тогда придется драться с вожаком. Если одолеешь – правда за тобой, по законам лохматых победитель чист, все претензии к нему снимаются. Даже отец и мать убитого не имеют права мстить. Или плати виру – результат тот же. Чего нельзя, так это игнорировать требование вожака: разбираться надо сразу.
– Занятно… – Немного подумав, я поинтересовался: – Как бы поступил ты?
– Не скажу, – усмехнулся Харальд. – Вира небольшая: все-таки оборотни первыми напали. Сам решай.
На самом деле у меня выбора тоже нет. Из общения с миром нелюди я понял одну простую истину – слабых съедают. Не слишком важно, в прямом или в переносном смысле. Те же оборотни понимают только язык грубой силы: стоит заплатить один раз – и слух об этом разнесется повсюду. Стаи лихих удальцов всегда собирают информацию о возможных источниках наживы, так что вскоре меня попытаются подоить, и еще раз, и еще. Если не хочешь приобрести репутацию дойной коровы, следует всегда оказывать сопротивление – это аксиома. Слабые кицуне стараются по возможности нанимать воинов, призывать проклятия на своих врагов, словом, как-то сражаются, даже когда есть возможность откупиться. Остается надеяться, что вожак не особо силен.
– Кто назначает место и время поединка?
– Ты. Тебе брошен вызов – Харальд не выглядел удивленным или обеспокоенным, из чего следовало, что за исход поединка он не волнуется. Уплатить виру предлагал из желания подстраховаться – не дать сорваться грядущему ритуалу.
– Тогда поехали, не будем тянуть. Кстати, как зовут моего противника?
– Андрей.
Физиология оборотней устроена таким образом, что пик гормональной активности приходится на полнолуние. Как следствие, самые жестокие схватки и наибольшее число зачатий детей приходится на это время. Также у Гильдии охотников прибавляется работы: большую часть преступлений оборотни совершают под полной луной, с затуманенным сознанием. Сейчас, слава богу, луна еще росла, что давало мне преимущество.
По условиям предстоящей схватки, драться предстояло в звериной форме. Андрей настоял, – мне тоже так удобнее. Перекинуться в боевую форму я успеваю намного быстрее любого знакомого мне оборотня, зато они куда менее уязвимы в момент смены ипостаси. Так что я под мрачными взглядами шестерых молодых волков, допущенных Звениславом в качестве зрителей, быстро избавился от человеческого облика и сейчас с интересом наблюдал за плавной трансформацией своего противника.
Сначала огрубели черты лица, на ногах и руках показались коготки. Потом изменилась форма кистей и ступней, лицо вытянулось, во рту блеснули массивные клыки. По всему телу начали пробиваться густые волосы, плечи налились силой и раздались вширь, когти почернели и выросли в длину. Наконец оборотень опустился на четвереньки, тем самым показывая свою готовность к бою. Поединок начался.
Я не спешил нападать, предпочитая реагировать на чужие действия. Страх не мешал: если такое чувство и возникло где-то в подсознании, впрыснутые стимуляторы успешно его задавили. В конце концов, пусть этот оборотень и сильнее всех, с которыми я сталкивался прежде – за возможным исключением вожака стаи под Хабаровском, – раньше я всегда побеждал. Тем более что тот же Никифор отзывался о всех новых вожаках без особого пиетета, не считая их сильными бойцами. Полученная от кицуне информация тоже не сообщала о прибытии в город серьезных противников.