Без памяти
Шрифт:
— Показатели пришли в норму, — с облегчением произносит один из медиков. И я воспринимаю его слова, как благословение небес или адовой бездны, по краю которой только что прошел, но удержался от падения, выторговав себе еще немного времени.
— Живучий сукин сын, — доносится до меня приглушенный шепот Драгона, и я не могу удержаться от триумфальной улыбки.
— Ты тоже здесь, брат? Не терпится попировать на моих костях? — сдернув кислородную маску, нахожу взглядом близнеца и насмешливо ухмыляюсь. Врачи неотложки расступаются, когда Драг шагает к реанимационной тележке. Нависает надо мной, смотрит мрачно и напряженно, сжимает губы в тонкую
— Идиот, — цедит сквозь зубы. Не заметив в его прищуренных глазах ни превосходства, ни злорадства, стираю воинственный оскал со своего лица. — Я никогда не желал твоей смерти. Поэтому сделай одолжение — живи, твою мать.
Глава 17
— Куда собираешься? — я захожу в гардеробную, обнаружив там наряжающуюся жену.
Судя по увиденному, подготовка к очередному светскому выходу находится на финальной стадии. Пепельно-белые волосы идеально уложены, на лице легкий макияж с эффектом мерцания, элегантное платье нежного кремового оттенка выгодно подчеркивает фигуру, заставляя меня мысленно облизнуться… и взбеситься, потому что подобную реакцию Тея вызовет у любого гетеросексуального мужика.
— Я предупреждала, что сегодня встречаюсь с Моранами, — Тея встречает мой взгляд в зеркальном отражении, в карикатурном удивлении приподнимая брови. — У тебя появились проблемы с памятью, любимый? Не думала, что это заразно. Прости, я не специально. Может, нам нужно какое-то время пожить в разных спальнях? Уверена, мистер Дуглас с радостью выделит для нас еще одни гостевые апартаменты, — она откровенно издевается, усиливая градус моего раздражения. Только она умеет вывезти меня из себя за считанные секунды. У этой дьяволицы непревзойдённый талант драконить моих чертей.
— Не мечтай, милая. Ты будешь спать со мной в одной кровати, пока мне не надоест тебя трахать, — встав за ее спиной, кладу ладони на хрупкие плечи и несильно сжимаю. Жадно вдыхаю будоражащий аромат, словно зверь, учуявший свою самку.
— Для человека с больным сердцем ты слишком активен в постельных утехах, — отзывается Тея манерным тоном.
После того проклятого бала она общается со мной именно так, превратившись из горячей страстной и вредной бестии в холодную чопорную принцессу, снисходительно позволяющую пользоваться своим телом. И как бы я не выкладывался, Тея упорно осваивает роль равнодушного бревна, всем видом демонстрируя свое неприятие. С каждым разом у нее получается все лучше и лучше. Не наврала маленькая притворщица — актриса из нее отменная. А я ненавижу игры, которые меня не вставляют. Да и вставлять в неподвижное тело такое себе удовольствие.
— Не беспокойся, статус богатой вдовы тебе пока не светит. Мое сердце в полном порядке.
— Разумеется, — пренебрежительно хмыкает она. — Именно поэтому каждое утро наша спальня превращается в пункт экстренной помощи.
— Это стандартная диагностика, — снова завожусь с пол-оборота, сильнее сжимая пальцы на ее плечах и рывком притягиваю строптивую стерву к себе.
Ее взгляд в зеркальной глади становится ледяным и отчужденным. Без сомнения, она чувствует мое возбуждение, но ответной реакции — ноль. Вместо этого Алатея убирает за ухо длинный белокурый локон и грациозным жестом поправляет изысканное колье с россыпью бриллиантов, при этом сверкающие тонкие браслеты на правом запястье издают мелодичный звон.
Получив неограниченный доступ к заказам в люксовых ювелирных бутиках, Тея проявила неожиданную сдержанность и подошла к выбору украшений с непревзойдённым вкусом. Она однозначно не из тех, кто, пользуясь открывшимися возможностями, скупает все без разбора, ориентируясь на один единственный критерий — заоблачный ценник.
— Чего ты добиваешься, Тея? — удерживая зрительный контакт, прямо спрашиваю я.
— Чтобы ты оставил меня в покое, — яростно шипит в ответ. — Напоминаю, мы заключили соглашение, Леон, и я выполняю все твои инструкции, но на мои истинные чувства и желания ты больше не имеешь влияния. Мне отвратительна роль резиновой куклы для удовлетворения твоей похоти.
— Раньше тебя все устраивало.
— Раньше я не знала, что ты трахал не меня, а свою драгоценную Эмили. Это, знаешь ли, здорово остужает пыл.
— Ждешь, что я стану убеждать, что все было не так? — скривив губы в ленивой усмешке, провожу кончиком носа по ее виску. Она каменеет, глядя на меня остекленевшим взглядом. — Я никогда не видел ее в тебе. Ты — моя жена и единственная женщина в нашей постели, — трогаю кончиком языка пульсирующую венку, накрывая горячими ладонями вздымающуюся грудь, искусно ласкаю сквозь ткань твердеющие соски.
— Мне не нужна ложь, — с приоткрытых губ срывается судорожный всхлип. — И ты мне не нужен…
— Хочу тебя, малыш, — жарко шепчу, толкаясь твердой эрекцией в ее поясницу. — Только тебя, моя обиженная ревнивая девочка, — обхватив упругие бедра, собираю пальцами атласный подол, оголяя стройные длинные ноги. Раскаленный член нетерпеливо дергается в свободных домашних брюках, требуя немедленно пометить непокорную самку. Задрав платье до талии, приспускаю резинку и, отодвинув полоску кружевных трусиков, плавно толкаюсь в горячее лоно. Замираю, наслаждаясь тем, какая она идеально влажная и божественно тугая. Жаркая пульсация ее внутренних мышц подстегивает животные инстинкты, заставляя двигаться резче и глубже, — Тебе нравится, лгунья, — уверенно ухмыляюсь, чувствуя, как обильно она течет на мой член.
— Какой же ты ублюдок! — Тея сдавленно шипит, упираясь ладонями в настенное зеркало. Закусив губы, она сильно зажмуривается, снова возводя, между нами невидимый барьер, о который я исступлённо бьюсь, вышибая из ее тела развратные хлюпающие звуки. Застыв в оцепенении, Тея молча и с покорностью принимает каждый удар, демонстративно отказываясь принимать активное участие в процессе.
— Ты все равно кончишь, упрямая стерва, — разъярённо рычу, прикусывая тонкую шейку и, вдавив пальцы в стройные бедра, в ожесточенном темпе натягиваю ее на себя.
— Ты этого не почувствуешь, — едва слышно бросает Тея.
Я ведусь на ее дерзкую, но глупую провокацию и усиливаю напор, совершая серию яростных толчков. Трахаю, как взбесившийся зверь, пока напряженное женское тело не начинает содрогаться в молчаливом оргазме, и только потом отпускаю себя.
— Я чувствую, блядь. Всегда чувствую, — с гортанным стоном разряжаюсь в сокращающееся лоно.
Развернув ее лицо, жадно вгрызаюсь в сжатые губы. Давлю на точеные скулы, заставляя впустить мой язык и тараню сладкий рот в ритм затихающих ударов члена. Тея поддается или, скорее, терпит, доводя меня до очередной вспышки бешенства. Удовольствие ощущается смазанным, неполным, тусклым. Тея осознанно гнет свою линию, лишая нас обоих крышесносного секса, но она зря надеется, что я остыну и отступлюсь.