Без права на смерть
Шрифт:
Глава 20
У Лоцмана занемели кончики пальцев, когда он расстегнул Шестнадцатому куртку и снял напитавшуюся кровью повязку. У летчика был разворочен левый бок, и кровь сочилась не переставая. Под лампой она запекалась, рана подсыхала, но Шестнадцатому становилось все хуже. «Не умирай», — мысленно просил Лоцман, проводя целительной лампой над раной, над животом, над сердцем друга, едва слушая, что летчик торопился ему рассказать.
— Стимулятор дала Лоцманка Звездного Дождя. Та, чумазая, помнишь? Кто-то из наших подарил… а она тебе принесла. Ребята твои, которых сотворил, сражались отлично. Из
— Не умирай, — сказал Лоцман. — Я сотворю отряд коммандос и склад оружия. Но ты не умирай.
— Отлетал я свое… Наплевать. Город гибнет. Стим… — Летчик поперхнулся и неловкими, костенеющими пальцами полез в карман. — Ну ешь, прошу же.
Лоцман бережно принял продолговатую, измазанную чем-то коричневым таблетку. Кровь? Или просто грязь с рук Леди Звездного Дождя?
— Не умирай, — повторил он, как заклинание.
Охранитель мира может сотворить кувшин с целительным вином для актера, может сделать подвеску для вертолета с ракетами класса «воздух — воздух», но он не умеет творить лекарство для пилотов.
— Не умирай, пожалуйста.
Летчик посмотрел на Лоцмана, на его руку с таблеткой стимулятора. Взгляд убежал, словно Шестнадцатый чего-то испугался.
— Оставь лампу. Видно, не поможет… Дай хоть воды глоток.
Охранитель мира отложил целительную лампу. Сосредоточился, намереваясь сотворить стакан воды. Дружище, взгляд тебя выдал — теперь я знаю, что может тебя спасти. Таблетка у нас одна на двоих, но Лоцман не станет обжираться стимуляторами, когда его друг умирает. Тем более что… Его обожгла давно зревшая и наконец оформившаяся мысль. Не зря Ловец Таи возвращался через границу мира, не зря повторял слова Марии.
Он приподнял Шестнадцатому голову, поднес к губам стакан. Летчик глотнул.
— Что за мерзость?
— Вода с лимонным сиропом. Пей. — Пилот пригляделся:
— Где стимулятор?
— Вот, — Лоцман показал ему грязно-белое зернышко-имитацию.
Шестнадцатому было легче поверить, чем допытываться. Он послушно глотал воду с лимонным сиропом и растворенным стимулятором. Лоцман споил ему всё до капли, отставил стакан, стянул с себя куртку, подсунул летчику под голову.
Сказала же Мария, повторил ведь за ней Ловец: против воли Богиню не перепрограммируешь. Но и не запрограммируешь тоже, вот в чем фокус. Ну, Мария, ну, актриса! Разыграла роль — все попались. И Ингмар с Эстеллой, и Кис с Милтоном. А уж Лоцман-то как поверил — чуть творить не разучился. Ей надо было себя обезопасить, притвориться запрограммированной, чтобы актеры больше не преследовали, — она и притворилась…
— Я тебя о чем просил?! — Шестнадцатый рывком сел. Он был бледен, но глазам вернулся живой блеск: стимулятор несомненно подействовал. — Я тебя… о чем… — Он закипал яростью.
— Не шуми. Ты мне нужен живой и здоровый.
— Гаденыш нелетный. Последний Лоцман, который у нас остался! Звездный Дождь для него стимулятор… а он!.. — Шестнадцатый хотел встать на ноги, но сил не хватило, он снова осел на землю. — Убить тебя мало.
— Выговорился? Теперь давай считать. Сколько единиц боевой техники нам нужно?
— Хоть бы один гранатомет сотворил — и то ладно. Даже со стимулятором толку мало, а он разбрасывается…
— Хорош ворчать, скажи: сколько людей и какую технику надо делать?
— Чем больше, тем лучше.
Лоцман прикинул: Кинолетному требуется отряд хорошо вооруженных бойцов, которые в состоянии удержать город день-два, — а после, если актеры-дарханцы не подведут, всё уладится, можно сказать, само собой. Поскольку творить приходится в мире, созданном для киносъемок, наше воинство должно в него вписаться. Что там было у Марии в задумках? Воинственные космолетчики с Шейвиера прибыли на Дархан добивать остатки переселенцев. Они-то нам и сгодятся в качестве отряда специального назначения. И транспорт у них будет свой — какой-нибудь космокатер с противометеоритными пушками.
— Эй! — Шестнадцатый тряхнул охранителя мира за плечо. — Ты где лоцманить собрался? Забыл, что актерам нельзя в Кинолетный? Твои коммандос сгорят в небе над городом, их надо творить там. Я же не зря за тобой прилетел.
Как бы летчик доставил Лоцмана в город, если бы умер здесь? Наверное, вертолет возвратился бы на автопилоте… или еще каким-нибудь хитрым способом.
— В Кинолетный не полечу. Я караулю у входа в Большой мир.
— Зачем тебе? — Лоцман объяснил.
— Но в городе столько наших гибнет… А актеры твои еще незнамо когда управятся. Давай так: прилетим, ты сотворишь — и сразу назад.
— А ты можешь поручиться, что нас не собьют зенитки, едва мы появимся?
— То-то и оно. Если я погибну, Большой мир и Кинолетный уже никто не спасет.
Они помолчали, размышляя.
— А если сотворить на высоте, пока мы не видны на фоне солнца? — предложил охранитель мира.
— Близко к солнцу нельзя. Там своя энергетика, возьмешься творить — и вызовешь взрыв… Слушай, плюнь на дурацкую клятву, иди в Большой мир сейчас. Уладишь с Ителем…
— Смеешься? Клятва Лоцмана не пустой звук, а заклятье. Пока актеры там, мне не пересечь границу мира.
— Вот попались… — Шестнадцатый сжал виски. — Ума не приложу, что делать.
Из поселка донесся крик:
— Эй-ей! Лоцман! — Он взвился:
— Мария зовет!
Он влетел в ворота, кинулся к дому землян. Мария стояла в дверном проеме, вид у нее был испуганный.
— Сама не знаю, как сюда попала, — пожаловалась она. — Вас было не дозваться. Звонит Пауль, говорит, какие-то люди — ваши, наверно, — приволокли к Анне в дом Эстеллу. Но в зеркале их никто не встречает, в Поющий Замок им не попасть. Пауль чертовски сердит… то есть, по-моему, отчаянно трусит.
— Ты слышал? — крикнул Лоцман Шестнадцатому — летчик, по-прежнему очень бледный, показался на ведущей к дому дорожке. — Они поймали Эстеллу. Мария, мы сейчас будем там. В Замке. Передайте Паулю, что ему придется потерпеть. — В порыве благодарности он взял Богиню за руки. — Спасибо вам огромное. Вернетесь сами или перевести через границу?
— Вернусь. — Она улыбнулась ему одними глазами. И, демонстративно возвращаясь в роль запрограммированной Ингмаром, выпалила: — И чтоб ноги вашей в моем доме не было!