Без права на смерть
Шрифт:
Посторонние мысли, как часто бывает, помогли — под их вроде бы ненужным течением зародился ответ на вопрос «Как выпутаться?».
— Пощади Богиню, — велел Лоцман, наблюдая, как Ингмар заносит руку, чтобы вмазать ему в лицо. Рука актера замерла в воздухе. — Если ты вышибешь из меня дух, я не смогу выпустить Анну в Большой мир. Наш мир схлопнется и погибнет, и она умрет вместе с ним.
Проняло. Северянин отдернул руку и спрятал за спину, словно испугавшись, что она может ударить помимо его воли. Подался к Лоцману:
— Я тебя не зашиб? Ты сумеешь выпустить отсюда Богиню?
Охранитель мира мысленно выругался —
— Помоги добраться до Рафаэля.
Ингмар шагнул к виконту, подсунул под тело руки и перенес его, как ребенка, положил возле Лоцмана. Тихо промолвил:
— Он мертв. Ты убил его. — Ни тени упрека, негодования, печали — только смирение и покорность судьбе, которой повелевает Ясноликая и Непогрешимая Богиня. Северянин с трепетом добавил: — А теперь ты отпустишь ее в Большой мир?
Лоцман едва сдержал проклятие:
— Если сумею оживить Рафаэля, выпущу и ее. — Молоть что угодно, лишь бы актер оставался союзником. — Сними с него куртку и рубашку. — Собственная боль делала неповоротливым язык, стесняла дыхание, сковывала всякое движение.
Ингмар повиновался. Когда он раздел виконта и по указанию Лоцмана перевернул спиной вверх, в лице проступило нечто не связанное с Богиней — беспокойство за друга.
— Ты поможешь ему?
— Постараюсь. — Охранитель мира прощупал Рафаэлю позвоночник. Так и есть: раздроблен позвонок выше лопаток. — Принеси кувшин… нет, кружку. — Надо сотворить целебное зелье; на большой кувшин Лоцмана не хватит, хоть бы в кружке на донышке получилось. — Ставь сюда. — Он поднялся на колени, Ингмар поддержал его.
— Сам еле дышишь. Дать вина?
— Не надо. — Лоцман глубоко вдохнул, и воздух сейчас же вырвался обратно со стоном. — Приподыми меня. Возьми под мышки.
Бесполезно: боль малость притихла, но едва он напружинился, боль взорвалась вдесятеро, сокрушила и подчинила себе. Лоцман обвис на руках северянина, актер опустил его на пол.
— Инг, беги в мою комнату… найдешь куртку. В кармане белый коробок. Принеси его. Скорей.
Ингмар сорвался с места, взлетел по лестничке и исчез. Лоцман свернулся в клубок, пытаясь унять боль. Если им не помогут, Богиня погубит всех.
Лишь бы северянин сыскал заветный коробок да не повредил по пути обратно. Только бы вовремя подоспела помощь. Не опоздать бы с Рафаэлем. Если актер пролежит мертвым слишком долго, охранитель мира уже ничем не поможет — виконт возродится к новым съемкам, но это будет другой виконт. И никто не скажет заранее, сколько в нем сохранится от прежнего Рафаэля, как много он будет помнить.
Где застрял северянин, почему не идет? Давно пора возвратиться. Неужто наткнулся на Богиню и от лицезрения божественной особы позабыл обо всём на свете? «Ингмар! — позвал Лоцман мысленно. — Где ты?»
— Иду. — Актер вихрем скатился по ступенькам, протянул белый коробок. — Это?
— Открой. Достань вертолет — осторожней! Дай сюда. — Охранитель мира взял игрушку, передвинул красный рычажок на брюшке.
— Мир Поющего Замка; Лоцману нужна помощь.
Подаренный Девятнадцатым пилотом вертолет связи застрекотал, закрутились винты. Ингмар завороженно глядел на крошечное чудо. Модель вспорхнула с ладони и унеслась в сияющий ярким светом дверной проем. Охранитель мира со стоном опустил голову, прижался щекой к твердой земле. Зачем наболтал лишнего? Нет чтобы просто сказать: «Срочно нужна помощь», дернуло его назваться. Никто не поручится, что диспетчер в Кинолетном вышлет помощь сбежавшему от командира летного отряда, проданному Лоцману. Впрочем, теперь ничего не изменишь, вертолет связи не вернешь.
— Лоцман, — над ним наклонился Ингмар, — прости, я тебя чуть не убил.
— Не беда.
Он вяло обрадовался. Северянин становится прежним Ингмаром, Богиня выпускает его из лап.
Боль затихала, но вместе с ней угасала и жизнь. Как же так? Всего-навсего удар кулаком — и Лоцман погибает? До чего хрупок и уязвим мир, возникающий в параллель сочиняемой книге, как легко его разрушить…
— Не умирай, — тревожно сказал Ингмар. — Ты уж держись, ладно?
— Держусь, — отозвался Лоцман, а про себя подумал, что смерти зубы не заговоришь. Хоть бы вертолет скорей прилетел — не то концы отдашь, не дождавшись. — Инг…— Язык не желал повиноваться, засыпал во рту.
Охранитель мира перешел на мысленный разговор: «Давай попросим Богиню сочинить врача. Эту… как ее… реанимационную бригаду?»
Северянин подумал и отрицательно покачал головой: «Она же не Лоцман — чтоб здесь творить. Только из Большого мира».
Вот как. Командовать актерами, ставить их на колени — пожалуйста, а породить врача ей не под силу. Эх, Ингмар, Ингмар… Было бы кому поклоняться. И чего ради ты так отметелил своего Лоцмана?
Он вздрогнул и весь обратился в слух. В погреб вползло еле слышное гудение. Летит! «Встречай!» — мысленно велел Лоцман. Ингмар выбежал вон. Гудение превратилось в рокот, однако он приближался невыносимо медленно. Ну вот, еще чуть ближе, еще толику громче. Что они тянут?! Сдохну ведь, пока расшевелятся. Или же… Ему пришло на ум измерить скорость приближения вертолета количеством вздохов, и тогда оказалось, что не помощь ползет еле-еле, а секунды растягиваются в минуты, один удар сердца следует за другим через год, а вдох-выдох длятся целую вечность.
Рев вертолета ворвался в открытую дверь, обрушился со всех сторон, прижал Лоцмана к полу. От вибрации зашлось сердце, а винные бочки, казалось, вот-вот спрыгнут с подставок и раскатятся по полу. Затем стало чуть тише, и сквозь грохот всегдашнего эха охранитель мира различил голос:
— Привет, недопроданный!
Шестнадцатый пилот вытащил из сумки диагностер. Щуп с датчиками лег Лоцману на запястье, затем на шею, под ворот свитера. Лоцман повернул голову, чтобы видеть выражение лица приятеля. Шестнадцатый хмурился, глядя на экран прибора. Видать, дело дрянь. Летчик отложил щуп, задрал Лоцману свитер и взялся расстегивать рубашку.
— А это еще что? — Он наткнулся на диадему. — Это что, я тебя спрашиваю! — заорал он, словно уличил охранителя мира в преступлении.
Стоявший возле пилота Ингмар положил руку ему на плечо:
— Не кричи на Лоцмана.
— Где ты ее взял?
— Подобрал. Хозяйка потеряла, — пробормотал охранитель мира заплетающимся языком.
За шумом еще гулявшего по Замку ветра Шестнадцатый ничего, не разобрал и сердито тряхнул головой. Держа диадему двумя пальцами, он поднес к ней щуп, глянул на экран диагностера и забросил украшение в щель между бочками.