Без права на возвращение
Шрифт:
Ещё через мгновение Агата взяла в руки пепельницу. Гном злорадно улыбался ей и подмигивал одним глазом. Там, где должен был быть второй, зиял рваный скол на керамическом лице, оттого гном походил больше на злобного пирата, чем на доброго героя сказок.
– Скалишься? – спросила она его тихо и миролюбиво, а через мгновение, что есть силы запустила в стену. Оставляя серый пепельный след, голова ударилась о стену и разлетелась на множество осколков.
Агата заплакала. Собственно, это не был плач от жалости к самой себе. Худенькие плечи задрожали, и она, будто по щенячьи, заскулила. А спустя несколько минут, неожиданно для самой себя, ухватив металлический половник, женщина в отчаянии что есть силы застучала по батарее отопления.
Надо разбудить соседей! Женщина решительно поднялась и шагнула к входной двери. Сотни острых осколков разбитой чашки злобными пираньями впились в босые ноги.
–Аааа!!! Оой! – от невыносимой боли спина покрылась испариной. – Мм.
Светлый кафель заливала тёмная кровь. Опустившись на колени и оставляя за собой кровавые следы, Агата отползла в прихожую. Где-то, на тумбочке, в маникюрном наборе, был пинцет. Нащупав инструмент, она попыталась дотянуться до выключателя верхнего света. А для этого надо подняться с колен. Но даже осторожно встать, опираясь полностью на ступню, ей не удалось. Придётся ковыряться в ноге на ощупь. Она снова опустилась на пол и подтянула ступню, часть осколков покрупнее торчали наружу, некоторые из них вошли глубоко под кожу. Взяв с тумбочки пузырёк с лосьоном, Агата полила на ступню, непроизвольно сжимая зубы от острой боли. Потратив около получаса на импровизированную хирургию, она откинулась без сил к стене, немного посидела и сползла на пол. Надо отдышаться. Что происходит? За что это мне?
За окном было всё также темно. Время остановилось.
Надо спешить. Раны кровоточили. Преодолевая тошноту, женщина доползла до кровати и стянула с матраса простыню, зубами распустила на ленты упругую бязь. Искать бинты себе дороже. Да она и не помнила, были ли они у неё в аптечке. От новой порции лосьона непроизвольно выступили слёзы, всё пылало огнём. Туго перевязав одну ногу, Агата принялась за другую. Здесь ущерб был поменьше, но один большой осколок, вероятно, задел сосуд покрупнее, и кровь струилась из раны заметно сильнее. Завершая перевязку второй ноги, ей подумалось: надо срочно выбираться в коридор и будить соседей, пока она не превратилась окончательно в инвалида или не истекла кровью.
Женщина с трудом поднялась на дрожащих ногах и, осторожно ступая, направилась к двери. Традиционно оставленные в замочной скважине ключи отсутствовали. Она, всё ещё надеясь на чудо, робко надавила на ручку, но дверь оказалась заперта. Но этого не может быть! На протяжении последних лет они всегда торчали в двери, чёрт их побери! Агата замолотила ладонями в дверь, потом сделала руками движение вниз, словно прижимала с силой кого-то невидимого к полу. Стоп! А ведь она совершенно не помнила, закрывала ли эту проклятую дверь накануне, как не помнит своё вчерашнее вечернее возвращение домой, если, конечно же, считать, что сегодня утро. Было такое ощущение, будто её, мертвецки пьяную, разгрузили в квартире, уложили в постель и ушли, закрыв дверь на ключ.
Агата сползла вниз. Волна тошноты подступила к горлу. Она почувствовала, что её сейчас вырвет и поползла в ванную комнату, осторожно переставляя ладони и колени, чтобы не напороться на разбросанные повсюду осколки пепельницы. Женщина склонила голову над унитазом, но дурнота отпустила, а на смену ей пришла жгучая боль в области затылка, словно кто-то невидимый поливал кипяток тонкой струйкой на голову. Жидкость булькала и отзывалась в мозгах безжалостным метрономом:
– Раз, два, три, четыре, пять,
Начинаю я играть…
Невидимый водолей, будто наслаждался её муками и шептал в самое ухо, не прекращая выливать содержимое
– Разбегайся детвора.
Будет страшная игра…
– Хватит! Прекрати! – закричала Агата, но у неё получилось только прохрипеть. Горло перехватил спазм, и её вырвало. Она приподнялась над ванной, открыла кран, чтобы ополоснуть лицо, потрогала затылок. Даже под ладонью ощущался бьющийся пульс. Ей казалось, что это с силой бьётся и стремится вырваться наружу нерв её жизни. Женщина сунула голову под струю воды и прикрыла глаза, боль в затылке немного утихла. Точнее сказать, она равномерно разлилась по всем отделам её бедной головы. Агате снова захотелось заплакать, но она передумала: «Сейчас попробую дойти до окна и докричаться до прохожих. Не думаю, что они откажут мне в помощи».
Уже не веря, что окно в комнате откроется, женщина сильно удивилась пахнувшему ей в лицо свежему мартовскому воздуху:
– Помогите! – прокричала она, перевесившись через подоконник. – Люди! Помогите!
Волосы на голове начали стекленеть, покрываясь кристалликами льда. Ни в одном окне дома напротив не вспыхнул свет. Напротив, тёмные стёкла ответили ей равнодушным молчанием. Их погасшие глазницы не проявляли интереса к её сумеречным страданиям. «Скорее всего, за каждым из них скрываются свои горести и мучения», – обречённо подумала Агата и прикрыла створку окна.
– Надо поискать ключи. Надо обязательно поискать и найти ключи.
Включив верхний свет в комнате, она снова присела перед кроватью. Ничего. Покрытый сеточкой пыли пол, закатившаяся сушка и … Что это там мерцает рядом с ножкой? Она заползла с другой стороны и, протянув руку, достала маленькую брошку с зелёным, словно глаз кошки, камешком. Удивительное дело, она никогда не носила броши! Тогда чья это вещица? В недоумении повертев безделушку в руках, Агата положила её на край кровати и продолжила поиски. В прихожей висели зимнее пальто, на случай возвратных морозов, и куртка, в которой она проходила, практически, всю зиму. Женщина поочерёдно вывернула карманы, складывая содержимое на полочку под светильником. Ничего выдающегося: носовой платок, чек от покупки продуктов, смятый в горошину конфетный фантик. Собственно, это её не удивило, она не имела привычки складывать что-либо в карманы. Однажды даже хотела их зашить, но передумала.
Агата огляделась и потянулась к дверной ручке. Дверь продолжала оставаться закрытой.
Осторожно ступая, она оглядела полку, бережно передвинула стоящие на ней предметы: вазочка с высохшим синеголовником, пластина таблеток нимесулида с наполовину выдавленными ячейками, щётка для одежды, фотография в рамке… «С кем это я?» – Агата отложила снимок в сторону. Ключей не было. «Надо ещё раз посмотреть на кухне». Она захватила из туалета веник и совок, немного подумав, отложила пластиковую лопатку в сторону. Разметая на пути осколки, женщина двинулась на кухню, выдвинула поочерёдно ящики стола, распахнула створки шкафа, заглянула в укромные уголки кухонной комнаты – всё было напрасно, ключей не было. Она попыталась потянуться к верхней крышке кухонного шкафа, но отставила эту затею. Зачем ей забрасывать ключи на шкаф? Со стола со звоном свалилась на пол ложка.
– Женщина придёт в гости, – усмехнулась про себя с горечью Агата, вспомнив примету. – Хоть бы кто-нибудь заявился.
Она нагнулась, чтобы поднять её: куски простыни на ногах напитались кровью и оставляли на ламинате пола бурые разводы, словно художник размашисто водил кистью по серому холсту.
Женщина снова вернулась в спальную комнату, огляделась. Может быть всё это ей продолжает сниться? Ведь так не бывает. За окном тёмно-синим покрывалом застыл мрак, чуть подсвеченный уличными фонарями, на стене часы с одним и тем же унылым временем – чуть более четырёх часов после полуночи. Не лучше ли ей лечь в кровать и досмотреть свой детский сон? А потом проснуться по-настоящему, в реальном мире, который она знала.